Зерна гранита - [103]

Когда мы вместе с детьми уселись пить лимонный сок, Селения рассказала еще об одной интересной инициативе сандинистских ребят.

— Она не такая уж большая по масштабу, но очень важная по содержанию. Более тысячи ребятишек продают на улицах газеты, хотя сами не могут читать. Пусть это не покажется вам парадоксальным, но до революции это явление у нас было закономерным. Всего за несколько месяцев маленькие продавцы газет и чистильщики обуви из Манагуа и других крупных городов были организованы в группы по обучению чтению и письму. А сейчас они ходят в школу и там продолжают свое образование.

Дети зашевелились, потом взгляды всех устремились к одному смуглому мальчику.

— Он был главным команданте в Манагуа, — сказал кто-то из детей.

А мальчик скромно опустил голову и отвел глаза. Напрасно мы просили его рассказать о том, как ему удалось организовать эту огромную армию мальчишек.

— Это было легко, — ответил он. — Мы делали это для себя и ничем не рисковали. Важнее рассказать о тех, кого сегодня нет с нами.

Все замолчали. Я знал, что в этой стране тысячи детей участвовали в революции. Некоторые иностранные журналисты не в шутку отмечали, что диктатора Сомосу свергли дети и молодежь. И сейчас я почувствовал огромное уважение к этим детям — героям.

— О Пелоне расскажи! — попросили ребята Рене Гарсиа, одного из руководителей Дворца пионеров. — Он же был в вашем отряде!

— Был, — тихо начал Рене. — Я так и не узнал, что привело Пелона к нам. Помню только, что были мы в квартале Дукоалик. Сами понимаете, что во время сражения некогда объясняться. Да и какое это имеет значение! Я и сейчас вижу, как он прыгнул к нам, где мы забаррикадировались, и веселым, беззаботным голосом закричал: «Запишите еще одного бойца!» Кто-то из товарищей спросил его имя, но другой шутник поспешил ответить вместо него: «Пелон».

Так он и остался без имени. Кличка, которую ему дали, очень подходила этому коротко остриженному, будто действительно плешивому парню. Этот день был самым тяжелым. Три раза атаковали мы полицейский участок, и три раза нас отбрасывали. А этот рубеж был очень важным. Его надо было взять до наступления темноты. И когда мы уже решили, что задача практически невыполнима, Пелон попросил, чтобы его подняли на руках и помогли взобраться на ограду, чтобы он мог с нее атаковать полицейское укрепление. Все молчали, а он собирал наши гранаты и засовывал их себе за пояс. «Как лимоны, им подброшу!» — кричал он, подтягивая пояс, который сползал под тяжестью гранат. «Попробуем!» — предложил кто-то из группы. «Команданте, поддержи! Мы, продавцы газет, люди закаленные», — сказал Пелон.

Все ждали решения командира. Время быстро бежало, и темнота сгущалась, а она была на руку сомосовцам. «Попробуем!» — согласился командир. Несколько бойцов сплели руки. На них стали двое других, что полегче, а на их руки взобрался Пелон. Он ловко влез на ограду, и, прежде чем его заметили из укрытия, гранаты, которые бросал Пелон, начали рваться одна за другой. «Скорее слезай!» — закричали ему сандинисты. Внизу ребята растянули брезент, чтобы Пелон мог спрыгнуть, но он продолжал бросать гранаты и не собирался прыгать, пока не разрушил до основания укрепление врага. «А это мой последний привет вам, бандиты!» — услышали все его возглас.

Но тут раздалась автоматная очередь. Пелон вскрикнул и упал на брезент. «Убили меня… убили…» — тихо сказал он и умер.

Громкое «ура» огласило все вокруг. Гибель безымянного юного героя придала новые силы уставшим бойцам. Штурм завершился успешно. Прежде чем наступила ночь, участок был взят, а с ним захвачен и весь квартал.

Бойцы похоронили маленького продавца газет, а на табличке написали только данную ему бойцами кличку. В наших сердцах он остался синонимом безымянного героя…

Потом я прощался с моими маленькими друзьями. Они протягивали мне руки и просили передать привет болгарским пионерам. Я обещал выполнить их просьбу.

21

Я ПОСЕТИЛ ЧИНАНДЕГУ, промышленный центр Никарагуа. Это царство хлопка, сахара и бананов. В городе работают два завода по переработке сахарного тростника. Один из них, на котором работает более 10 тысяч человек, самый большой в Центральной Америке и выпускает 48 процентов всего сахара в стране.

На этой земле, расположенной по побережью океана, американский капитал окопался как спрут. Напомню только, что 14 банановых плантаций являются собственностью американцев. Для никарагуанских крестьян земля, на которой они родились, давно стала мачехой.

Кусок хлеба или щепотку риса они добывали неимоверным трудом на банановых плантациях или на фабриках, принадлежащих американцам. Изгнанные с земель крестьяне пытались найти приют в крупнейшем порту Никарагуа — Коринто.

Город занимает большую площадь. Дома скрываются в зелени, и нам, иностранцам, в нем трудно ориентироваться. Пока мы нашли нужное здание, пришлось обойти почти весь город. Несколько раз наш путь пересекали рвы и воронки от авиационных бомб. На пути встречались торчащие остовы обгоревших и разрушенных зданий. Эта продолжительная экскурсия по городу раскрыла перед нами быт рабочих. Всюду мы видели много детей и большую бедность. Почти все дома стояли без дверей и окон, и все внутри просматривалось. Картина в каждом доме одна и та же: большие нары, заваленные тряпками, несколько грубо сколоченных стульев и развешенная по стенам одежда, Все здесь дышало бедностью. Дети стыдливо протягивали ручонки, уставшие и робкие женщины опускали глаза, стыдясь нищеты. И только буйная зелень, которая пробивалась всюду, говорила о жизни.