Зеркало, зеркало - [4]

Появление Антонии побудило Карло больше заниматься писательством и все меньше уделять внимание бизнесу. Может, граф и стал крупным экспертом по истории и искусству Венеции, но при этом пренебрег источником семейного благосостояния — виноградниками.

Поверенные и финансовые советники, предоставленные самим себе, довели дело до того, что состояние поместья заметно ухудшилось. Проверяя их отчеты тщательнее, чем граф, Эмилио видел существенные потери Нордоньи. Анархия в политике и действия правительства, направленные против бизнеса, привели к нецелесообразности инвестиций в Италии, но граф не желал искать более безопасные рынки за границей. Это огорчало Эмилио, знающего, что граф не лишен деловой сметки.

«Как все запутано, — думал Эмилио. — Дочери, жены, любовницы… А теперь еще граф вздумал устроить бал, подобного которому эти старые стены не видели уже много лет. Все его накопления пойдут насмарку!»

Эмилио пожал плечами и устало вздохнул. Какие еще сюрпризы ждут его впереди?

Посмотрев на балкон и убедившись, что Антония исчезла, он велел слуге отнести багаж девушек наверх. Юная Франческа и ее спутница уже поднялись на первую лестничную площадку.

— Еще один пролет, contessina, — сказал Эмилио, стараясь скрыть одышку.

— Не на этом ли этаже комнаты моего отца? Можно мне сейчас с ним увидеться?

Эмилио понял, что начинаются осложнения. Граф никогда ни с кем не встречался до полудня. Даже горничная оставляла поднос с его завтраком за дверью. Только Антония, ассистентка Карло, удостоилась позволения присоединяться к графу в его рабочем кабинете. Дворецкий с любопытством взглянул на Франческу. Эти мягкие голубовато-зеленые глаза и золотистые волосы он помнил с давних лет, однако, несомненно, Франческа уже не ребенок.

Пожалуй, этой очень хорошенькой молодой женщине недоставало бьющей через край энергии ее матери. Франческа нервничала и чувствовала себя неловко. В ее бирюзовых глазах светилась печаль. Эмилио всегда удручало, что Карло относится к девочке с пренебрежением. Увы, не граф, а дворецкий выбирал для Франчески подарки на Рождество и следил за тем, чтобы каждый год в июне ей посылали чек ко дню рождения. Карло забыл бы об этом.

Эмилио взглянул на часы. Графу нужно время, чтобы одеться и выпить кофе.

— Сейчас девять. Предлагаю вам и синьорине позавтракать и освежиться. Отец встретится с вами ровно через час.

Маленькая процессия двинулась вверх по мраморной лестнице, и Эмилио с удивлением отметил, что Франческа Нордонья поднимается робко и неуверенно, тогда как ее молодая компаньонка радостно бежит вперед, перепрыгивая через две ступеньки. Казалось, будто Жозефина, а вовсе не дочь графа, хозяйка дома, вернувшаяся из изгнания.

Глава 2

— Вот ваша комната, contessina. — Эмилио распахнул дверь и пропустил девушек в большую, залитую солнцем спальню.

Ослепленная роскошью, Франческа замешкалась, но Жози, обняв подругу за талию, подтолкнула ее в комнату и пробормотала почтительное «Риальто».

Франческа остановилась и огляделась. Едва самолет приземлился в аэропорту, на нее нахлынули воспоминания. Город поднимался из моря, как золотистый мираж, живой и вместе с тем бесплотный. Подобно чудесным декорациям к волшебной арабской сказке, перед Франческой возникли знакомые византийские фасады и золотое палаццо. Зеленые каналы издавали сильный запах. Палаццо — все в бархате и позолоте, с расписанными фресками Тьеполо потолками — оказалось еще прекраснее, чем помнила его Франческа, но за истекшее время она почти забыла обшитые панелями комнаты и длинные мраморные коридоры. Однако стоило ей пройти по ним, как девушка все узнала. Пожалуй, она нашла бы здесь дорогу и с завязанными глазами. Франческа знала даже точное количество ступенек с цокольного этажа до второго — ровно двадцать девять. Когда-то она училась считать, взбираясь по ним. Но комнату, куда привел ее сейчас Эмилио, девушка прежде не видела.

Стены спальни были обтянуты розовым шелком. С бронзового медальона в центре сводчатого потолка свисала изящная хрустальная позолоченная люстра. На кровати из позолоченного резного дерева лежало розовое шелковое покрывало, а занавески, обивка кресел и маленькой кушетки под окном были из плотного белого шелка с цветочным узором. Небольшой камин украшала бело-зеленая глазурованная плитка, переплеты французских дверей тускло поблескивали эмалью цвета слоновой кости. На темно-розовом покрывале и на подушках был вышит лев в короне поверх фамильного креста. В узор вплеталась и монограмма Франчески.

— Эту комнату приготовил для меня отец?

Эмилио чуть помедлил:

— Нет, ваша мать. Это последняя комната, для которой она разработала дизайн. Мы осуществили планы графини уже после ее смерти.

— Здесь восхитительно! — Мысль о том, что мать проявила такую заботу о ней, привела Франческу в трепет. — Но я припоминаю, что спала наверху.

— Si[4]. С вашей няней. Графиня намеревалась поселить вас здесь, когда вы перерастете детскую. За этой дверью — туалет, за следующей — ванная и гардеробная.

Изысканное убранство дома ошеломило Франческу. Она никогда и не мечтала жить в отцовском доме. Даже когда Карло написал дочери и пригласил приехать в Венецию отпраздновать ее восемнадцатилетие, Франческа не смела верить в такое чудо.