Зеркало, зеркало - [2]

«Как мало багажа — до обидного мало! Ведь прибыла дочь графа Карло Нордоньи», — подумала Тони.

В одной из девушек, стройной, гибкой, с золотисто-рыжими волосами, Антония узнала Франческу Нордонья. Дочь Карло поражала сходством с матерью, рыжеволосой красавицей, портрет которой в натуральную величину висел на стене над парадной лестницей палаццо.

Выполняя для Карло работу, Тони слышала немало историй о его последней жене. Американка по происхождению, она покорила воображение светского общества и прессы по обе стороны Атлантики. Венецианцы до сих пор обсуждали дерзкие подвиги этой дамы и вызванный ими скандал так, будто она еще жива.

Сюзанна Нордонья. Даже ее имя казалось Тони таким же прекрасным, как запечатленный на портрете властный взгляд соблазнительной независимой женщины, не подчинившейся ни мужу, ни ребенку, ни жестким моральным нормам общества. Как давным-давно догадалась Тони, эта женщина все еще жила в сердце Карло Нордоньи, в воспоминаниях слуг дух Сюзанны витал в тщательно оберегаемых комнатах палаццо, когда-то реставрированных ею.

Чувствуя, что граф не расположен говорить о Сюзанне, Тони никогда не задавала ему вопросов. Однако теперь в дом возвращалась его дочь, и казалось, будто сама Сюзанна сошла с катера и потребует то, что принадлежит ей.

Золотоволосая девушка подняла голову и окинула взглядом палаццо. Несмотря на сходство с портретом матери, мягкостью и нежностью черт она напоминала Венеру Боттичелли.

Антония переключила внимание на компаньонку. Молодая смуглая женщина, явно старше Франчески, лучилась энергией и сияла экзотической красотой — по мнению Тони, не итальянской и вообще не европейской.

Подхватив два чемодана, она легко, с врожденной грацией и элегантностью, взошла по мраморным ступеням пристани, покрытым зеленым ковром водорослей.

Девушка заговорила с Франческой, и Тонн услышала се сильный чистый голос.

— Этот дом — настоящий замок! Значит, ты скрыла от меня, что твой отец — король?

— Вовсе он не король, глупышка, — тихо и ласково возразила Франческа. — Он всего лишь граф, и ты это знаешь.

Франческа неуверенно огляделась, будто видела палаццо впервые.

«Странно, что она в таком смятении, — с недоумением подумала Антония. — Ведь Карло говорил, что в раннем детстве Франческа жила здесь».

— Поспеши! — проговорила ее смуглая спутница. — Мне не терпится поскорее осмотреть шато внутри.

— Жози, это не шато, а палаццо. Мы же не во Франции.

Карло встал в дверях балкона рядом с Антонией:

— Это Жозефина, горничная моей дочери, — пояснил он. — Франческа так хотела привезти ее с собой, что я согласился, опасаясь, как бы без нее дочь не стала скучать по дому.

Взяв Антонию за руку, Карло повернулся и потянул ее за собой.

— Пошли. Пора выбираться отсюда. За оставшееся время можно успеть только быстро принять душ.

Но молодые голоса все еще доносились снизу:

— Non, non, m'sieur! Ne touchez pas![3]

— О Господи! — бросил Карло. — Ты когда-нибудь слышала такой акцент?

Антония усмехнулась:

— Насколько я понимаю, Жози — гаитянка.

— Ее мать с Гаити. Черт возьми, надеюсь, моя дочь не подхватила местный диалект!

Они услышали, как Франческа заметила:

— Жози, что толку говорить здесь по-французски? Эти люди — итальянцы.

— Что ж, тогда пускай лодочник уберет своп грязные лапы от моей гитары. Я понесу ее сама.

— Ого! — воскликнула Антония. — А девушка-то с характером!

— Она — багамская служанка, — ответил Карло и потянул ее от окна.

— Но в своем роде она прекрасна, Карло, и к тому же забавна.

Поняв, что разговор окончен, Антония ушла в ванную и повернула старомодные краны. Зашумев в ржавых водопроводных трубах, вода хлынула с громким урчанием.

Антония встала под душ. Она не понимала, почему Карло избегал дочь после смерти жены, навещая ее только на Рождество. Для итальянца, дорожащего семейными узами, такое поведение необъяснимо.

Возможно, ему больно видеть Франческу, слишком похожую на мать? После смерти жены Карло вел жизнь затворника, поселившись один в этом огромном палаццо. Франческа же жила в его поместье на Багамах — с экономкой и ее дочерью. Большую часть времени Карло проводил у себя в библиотеке или в своем комфортабельном офисе на кампо Сан-Поло, изучая искусство и историю Венеции или сочиняя об этом собственный труд — словно для того, чтобы понадежнее отгородиться от мыслей о личном.

— Достаточно. — Карло выключил воду и помог Антонии выйти из ванной. — Нам нужно поспешить, Тони. Что подумает моя дочь, если увидит тебя?

— Что ты — красивый дьявол, наслаждающийся обществом сексуальной молодой женщины. — Она вырвала у него из рук полотенце и принялась вытирать свои коротко стриженные волосы.

— Что, скажите на милость, мне с ней сегодня делать? — спросил Карло. — Наверное, лучше всего отправить ее по магазинам. Я обещал издателю отредактировать каталог к концу недели.

— Я помогу тебе.

— Не надо. А вот не поручить ли тебе Франческу? Вы почти сверстницы и можете подружиться. Серьезно, возьми ее под свое крылышко, Тони. Это очень меня выручит, я всегда теряюсь в обществе молодых девушек.

— Однако со мной ты не растерялся, — с иронией заметила Тони.