Зеркало вод - [26]

Раз двадцать я собирался нажать кнопку и прервать передачу, сославшись потом на техническую неисправность. Но оператор невозмутимо следил за стрелками, и его бесстрастность сковывала меня. Когда Галабер умолк, я, не зная, что делать, дал оператору знак включить концовку. После чего мы ушли, погасив в студии свет, А Галабер, совершенно обессиленный, остался сидеть перед микрофоном, обхватив голову руками.

На следующий день он не пришел, и больше мы его не видели. А несколько дней спустя ко мне явился полицейский инспектор, разбудив в тот самый момент, когда я начал засыпать. Он сообщил мне о смерти моего сотрудника. На этот раз нож, видимо, не промахнулся.

По крайней мере, думал я, единственный раз в жизни он смог излить все, что накопилось у него на сердце. Был ли в этом смысл? Нет, конечно. Но кто знает, а вдруг где-то там, на далеком острове, за тысячи километров, нашлась хоть одна душа, которую ему удалось взволновать?

Позже я узнал, что никто так и не услышал нашей передачи и голос Галабера затерялся в эфире. Сколько еще таких несчастных, как он, умирают с отчаянным криком о помощи, но мир остается глух, и мольбы их — тщетны.

Перевод Н. Поповой.

Заклинание злых духов [18]

Для начинающего фоторепортера Чарли Лафрея наступил долгожданный день. Много месяцев просидел он в стенах лаборатории, проявляя чужие снимки и не имея права даже прикоснуться к аппарату. В город он выходил лишь для того, чтобы сбегать в бар на углу улицы, куда сотрудники посылали его за кофе или пивом. Но теперь испытательный срок кончился, и он, как настоящий журналист, закурит сигарету, присев на угол стола в фоторепортерской, и будет обсуждать с коллегами какие-то технические проблемы, ожидая, пока в маленькой комнатушке, служившей кабинетом их шефу, легендарному и деспотичному Жоржу Фаргану, не зазвонит телефон, возвещая о том, что отдел информации решил направить команду на место репортажа и требует фотографа для сопровождения репортера.

Раздался звонок. Фарган снял трубку. После короткого разговора, не выходя из своей клетушки, дверь в которую всегда оставалась открытой, и даже не поднявшись с места, шеф указал пальцем на Чарли Лафрея:

— Тебе ехать, малыш. Какой-то идиот валяет дурака на крыше у Восточного вокзала.

— Не успел переступить порог, и сразу его бросают на международный репортаж, — съязвил один из коллег. — Ведь отсюда до Восточного вокзала по крайней мере две остановки на метро.

В комнату мальчишеской походкой вошла молодая брюнетка в джинсах, с короткими вьющимися волосами — Лора Карли, репортер из отдела информации. Звезд с неба она не хватала, и ей поручали обычно что подвернется. Она спросила:

— Кто едет на Восточный вокзал?

— Я, — сказал Чарли.

— Быстрее. Он не будет сидеть на крыше до второго пришествия. Машина уже ждет нас внизу.

Путь был недолгий, так что они едва успели перекинуться несколькими словами.

— Я тебя вижу впервые. Ты что, новенький?

— До сих пор я работал в лаборатории. Это мой первый репортаж.

— Постарайся не сплоховать.

Перед зданием уже было полно полицейских и пожарников. Человек сидел на краю крыши старого, невзрачного пятиэтажного отеля.

— Я пойду поговорю со служащими, а ты оставайся здесь и снимай. А еще лучше было бы пробраться в дом напротив.

Идея показалась Чарли заманчивой, но полиция не пустила его в дом:

— А вдруг он заметит вас. Это может вызвать у него неожиданную реакцию.

Фоторепортеру пришлось остаться внизу. Сумасшедший (как выяснилось, это был сумасшедший) начал выламывать плитки черепицы и бросать их в блюстителей порядка. При этом он кричал что-то маловразумительное. И вдруг, в тот момент, когда этого меньше всего ждали, он прыгнул в пустоту. Чарли щелкнул затвором. «Есть!» — подумал он. Сумасшедший распластался на асфальте. Молодой фотограф побледнел. На мгновение ему показалось, что он сейчас потеряет сознание, но он тут же взял себя в руки — надо привыкать.

Когда Лора Карли вышла из отеля, тело уже подняли и перенесли в машину «скорой помощи».

— Ты снял его в момент падения?

— Да.

— Молодец! Текст у меня почти готов. Большего и не надо. Все, что от меня требуется, — это дать несколько фраз под фотографией.

В фоторепортерскую Чарли вошел с победоносным видом. Фарган позвонил главному редактору:

— Послушай-ка, может, дадим фотографию на первой полосе?

Чарли отнес пленку в лабораторию и в нетерпении грыз ногти, ожидая, пока ее проявят. И вот наконец она у него в руках. Человек на крыше, несмотря на телеобъектив, получился слишком маленьким, а момент падения вообще не зафиксировался. Видимо, он нажал кнопку на сотую долю секунды раньше или позже, чем тело попало в кадр, и на снимке оказался только кусок стены.

Через несколько недель в поисках напарника Лора Карли вновь заглянула к фоторепортерам. Фарган снова указал ей на Чарли Лафрея.

— А нет ли у вас кого-нибудь другого, Жорж?

— Остался только он. Во всяком случае, здесь распоряжаюсь я, и не репортерам указывать мне, что я должен делать. И если хочешь знать, я лично считаю, что вы вполне подходите друг другу. Оба шляпы, что один, что другой.

Чарли Лафрей поплелся следом за Лорой Карли.