Зеркало Утгарда - [5]

— Значит, по науке, как и по жизни, у фермера из Сконе судьба такая.

— В анкете не сказано, что ты фермер, — заметила она.

— Да, поскольку я никогда не занимался фермерством, но все мои предки и все родичи: фермеры. И в смысле внешности я Agrarius Vulgaris, как пошутил тюремный медик.

— А-а… — удивленно протянула Герда, — …А какая судьба?

— То, что ты говорила по науке, — пояснил он, — для Agrarius Vulgaris характерно желать женщин вроде тебя, и этим создавать себе проблемы. Но я не стал фермером, и не буду создавать себе проблемы из-за неадекватных сексуальных желаний. Вот мой расклад.

Сообщив это, Кай приступил к обеду (официант как раз принес первую часть заказа). У Герды возникло ощущение, будто ее окатили ледяной водой. У нее случались неудачи с мужчинами. Но быть небрежно отвергнутой простым рикшей – это обидно. Кай был не простым рикшей (хотя не знал этого). И Герда намеревалась переспать с ним не в силу каприза, но чтобы надежнее держать его под контролем. Так или иначе, это обидно. И Герда, для восстановления лица, высокомерно произнесла:

— Что ж, хорошо иметь дело с работником, знающим свое место.

— Хорошо, что мы нашли общий язык, — невозмутимо отреагировал Кай.

…

4. Следы опасного приключения, исчезнувшего накануне.

Придорожная закусочная-мотель «Цветочная река» в полста километрах севернее Умео ничем в интерьере не выделялась, кроме того, что от стойки бара грубо отрублен угол. Просто из любопытства, Кай устроился рядом с этим углом и, сделав заказ, спросил у бармена, постучав пальцем по полосе отруба:

— А это что, креатив такой, в стиле викингов?

— Чертям в сапоги такой креатив! — проворчал бармен, ставя перед Каем бутылку колы и бумажную тарелку с пиццей, — Это одна отмороженная тинка вчера ураганила.

— Тинка? — недоверчиво переспросил Кай, и осторожно (чтоб не поймать занозу) провел ладонью по срубленному углу. Было не очень похоже на результат действия девушки-тинэйджера.

— Ну, может, не тинка, может чуть старше, — бармен махнул рукой, — черт ее знает. Такая крепкая, светленькая, стриженая, в сером велосипедном костюме. Она снимала комнату пару дней, а вчера за ужином к ней подкатил парень. И ничего особенного он не делал, только потрогал, чтобы привлечь внимание. Все оглянуться не успели, а она схватила топор для колки дров к барбекю и одним взмахом срубила все четыре ножки его стула. Парень грохнулся на пол и на четвереньках побежал к выходу. А угол стойки бара это случайно, на излете топора. Ножки стула тонкие, не затормозили взмах. Вот оно как.

— А вы что тогда? – спросил Кай.

— А что мы? — бармен хмыкнул, — Вот ты видел берсеркеров?

— Ну, видел. В кино.

— Ну, вот, а тут было не в кино. Короче: она вышла, и поминай, как звали. Топор она оставила здесь на дворе. Мы даже в полицию не сообщили, ведь приметы толком не запомнили, а велосипедисток сотни катаются из Умео на природу. Модно, блин.

— А ее ID, если она тут останавливалась?

— Так, мы не записали, поскольку она платила UC.

Кай кивнул (он знал эту аббревиатуру — Untaxed Cash) и резюмировал:

— Круто тут у вас бывает.

— Обычно у нас тихо, — возразил бармен.

— Хорошо, если тихо. И вот что: тут должна быть комната, резервированная на меня.

— Сейчас гляну. Звать тебя как?

— Кай Карлссон.

— Ах, Карлссон, значит… — бармен покрутил пальцем по экрану настольного монитора, нашел нужную строку, и объявил, — …Комната номер два. Как раз вчера освободилась.

— Что, после этой тинки-берсеркера?

— Точно. После нее. Но ты не волнуйся, у нас уборка и все такое, как полагается.

— Я и не волнуюсь, — сказал Кай.

…

Комната номер два была маленькая, спартанская, но чистенькая, и санузел на этаже. В общем, деревня и есть деревня. Кай принял душ, завалился в кровать, и заснул почти мгновенно. Тут-то ему начал сниться жуткий бред. Будто он сидит на валуне по одну сторону реки, а Герда Валлин – по другую. В ее руках весло, которым она начинает с нечеловеческой силой крутить воду реки. Вода поднимается, смывает тысячи цветов с речного берега, а затем закручивается огромным водоворотом, и смывает Кая вместе с валуном. Кай попадает в крутящийся калейдоскоп из воды и цветов. Он знает: отсюда быстро надо выбираться, но не может зацепиться рукой или ногой за илистое дно….

Кажется, ситуация безнадежная, но тут издали звучат слова, произносимые нараспев хрипловатым женским голосом: …Hestur or svikara Sem svikara faiddi Merkt med ormr i auga Konan ormr hringr i sig Taktu mig til fryst jorn… Тут Кай чувствует, что вместо человеческих конечностей, у него восемь сильных ног с жесткими копытами. Теперь он легко ловит грунт копытами и, энергично отталкиваясь, движется, преодолевая поток водоворота. Вот, он выходит из воды — и просыпается…

Ощущения во сне были такими яркими, что после пробуждения, Кай несколько минут разглядывал свои руки и ноги, чтобы убедиться: их в сумме четыре, и на них нет копыт. Следующим его действием было записать по памяти слова висы, услышанной во сне. Стилистически это, несомненно, была виса (элемент скальдической поэзии, который в древней Скандинавии играл роль кирпичика для составления саги). Некоторые висы, по мнению викингов, обладали силой заклинаний, и эта виса, кажется, была из таких.