Зеркало тролля, или «Правда» о драконе - [3]

Дракона не победить одним решительным наскоком пластической хирургии и не одолеть в кратчайшее время ударными темпами, чтобы отчитаться и поставить «галочку», слишком много всякого понаросло из его зубов. Выдавливать из себя — и если бы раба! — Тролля надо по капле и ежедневно; так чтоб до конца и с гарантией, не рассчитывая на «чудо-нож от всех болезней» и на то, что «Запад нам поможет». Помогут в лечении чумы, а не вшей; правда и завшиветь иногда удаётся до полного очумения.

Пока «плодоносит то чрево, что выносило гада», пока выходцы из драконьих зубов безнаказанно пользуются легендарной забывчивостью остального населения, необходимо провести окончательный и безусловный знак тождества между двумя социализмами — советским и нацистским и не пребывать более в баюкающем самообольщении, что, мол, наши подлецы — молодцы, а ваши молодцы — подлецы. Увы и ах, одного поля ягоды; так называемые «неоспоримые достижения» обоих государственных укладов, будь то отсутствие безработицы, рост уровня жизни, национальной гордости и уверенности в завтрашнем дне, советская тяжёлая промышленность и немецкие автобаны, напрочь перечёркиваются миллионами жертв, лагерями смерти во славу торжествующей идеологии, Гиммлером и Берией, Сталиным и Гитлером. До тех пор пока это не станет не только очевидно, но и впечатается в сознание всех и каждого — Тролль жил, жив и будет жить…

В развитом «совке» сложно вовсе запретить неполное или неявное слияние в экстазе всех слоёв общества. Великое достижение «оттепели» — единый порыв охватывает каждый слой по отдельности и по разным поводам. Более того в неизъяснимой милости разрешаются даже несколько девиантные формы стремления к светлому будущему, как-то: клубы самодеятельной песни (КСП), советский рок (СР) и клубы любителей фантастики (КЛФ). Разумеется, с проведением подвижной демаркационной линии между ними и диссидентством. Видимо, даже тоталитарному государству на определенном этапе становится трудно контролировать то, о чём и как люди мечтают, и чтоони поют после демонстраций.

Вся оппозиция режиму по большому счёту была, конечно, на уровне «снов о чём-то большем» и легендарно-героического символа сопротивления — фиги в кармане, что в целом характерно для стадной организации интеллекта, свойственной советскому образу жизни в целом и вышеупомянутым клубам, как характерным проявлениям этого образа, в частности. И не надо рассказывать байки о коллективном творчестве масс — оставьте их певцам ударных зековских строек; обычная консолидация винтиков под действием внешнего давления.

Это хорошо видно на примере КСП. Наиболее талантливые из тех, кого называли бардами — Галич, Окуджава, Высоцкий — ожесточенно открещивались от этого звания и именовали себя поющими поэтами. Смерть подтвердила их правоту, поскольку КСП спокойненько эволюционировало в тусовку безголосых графоманов, попевающих под гитарку и нахваливющих себя, любимых, под шашлычок и водочку. Фатально близки оказались они к среднеобразованческому пониманию культурного досуга.

Не менее трагичной была бы и «легенда» русского рока, если б не была столь узнаваемо-фарсовой. Бунтарство, навеянное заокеанскими ритмами — ихнее ЛСД переработанное в родимую бормотуху — уверенно привело всех гуру, что на Западе, что на Востоке, в сень долларовых оазисов под радостные вопли попсы: «Осанна! Смотрите, кто пришёл!». Дальнейшее породнение, выявившее глубочайшее исполнительское, душевное и, наконец, генетическое, сходства двух братских народов, произошло во время известной кампании, когда проигравших убеждали, что могло бы быть и хуже… Метаморфоза перерождения подающей туманные надежды бабочки в омерзительную гусеницу — не некая внезапная катастрофа, а, как ни грустно, обусловленный Природой Вещей ход событий.

Но оставим воспевать и ублажать эти две неотъемлемые составляющие русского экс-андерграунда их поклонникам и менеджерам. Судьба же КЛФ изначально обещала быть иной. Совок всегда нуждается во «властителе дум». Как выяснилось, даже мечтается ему хорошо не просто в стаде себе подобных, но именно тогда когда стаду указывают и показывают, как именно надо мечтать. Совок ведь не против руководства; главное, убедить себя, что оно в должной мере талантливо. КЛФ и братья Стругацкие — всё равно, что Ленин и партия— близнецы-братья. Но речь пойдет не об исторической ценности, а об общности исторической же судьбы.

Озарения, когда случались у братьев Стругацких, извилистыми, но верными (в Зоне, как известно, кратчайший путь не всегда прямая) тропками самиздата передавались их любителям и почитателям в КЛФ и среди «непартийной молодёжи». Аз, грешный, «там был, мёд-пиво пил», но, видимо, в отличие от многих, испытал в том пиру похмелье и вспомнились прочитанные в школе и тогда же, увы, забытые строки другого классика: «Я ничьих мнений не разделяю, я имею свои». Диалектика, знаете ли-с, проблема отцов и детей.

Уж очень своеобразно эволюционировали кумиры, а с ними и КЛФ, да и значительная часть вышеупоминавшейся прослойки: от «Страны багровых туч», через «Понедельник начинается в субботу» и далее, далее до «Волны гасят ветер» и «Града обреченного» вплоть до «Жидов города Питера». И это при необъявленной, но оттого не менее аксиоматичной непогрешимостью. И у КЛФ не возникало не малейший колебаний в ходе развития мысли и творчества, а они колебались синхронно, как в известном анекдоте. И пошли эволюционные процессы на просторах тогда еще необъятной Родины: появились ученики-апостолы, последователи-адепты, подражатели — эпигоны. В общем, все как у людей, как, не приведи Бог, в какой нибудь партии или оппозиции.