Зеркало треснуло - [13]

— Я всегда забываю названия, — ответила она уклончиво.

— Конечно, его путь наверх был довольно труден, — продолжала Элла Зилински.

— Марины он добивался, как и всего другого, с боем. А ее не так трудно получить, как удержать. Она должна быть счастлива, а это далеко не так просто — делать людей счастливыми. Если только… если… они… они не…

— Она запнулась.

— Если только они не оптимисты по натуре, — пришла ей на помощь миссис Бантри.

— Некоторым, — задумчиво добавила она, — очень нравится считать себя несчастными.

— О, Марина не из их числа, — покачала головой Элла Зилински.

— Поэтому-то у нее такой переменчивый характер. Вы знаете, сейчас она, например, счастлива, даже чересчур, всем довольна и великолепно себя чувствует

— А стоит произойти какой-нибудь мелкой неприятности, и она впадает в другую крайность.

— Полагаю, это называют темпераментом, — неопределенно заметила миссис Бантри.

— Да, это верно, — согласилась Элла Зилински.

— Темперамент. У них у всех он есть, этот темперамент, но у Марины его больше, чем у других. Мне ли этого не знать! Я могла бы вам столько рассказать о ней!

— Она съела последний сандвич.

— Слава богу, я всего лишь секретарь ее мужа.

Глава пятая

Открытие в Гостингтон-холле большого праздника в пользу Ассоциации госпиталя Святого Джона привлекло внимание огромного количества людей. Входные билеты стоимостью в один шиллинг были молниеносно раскуплены. Этому в немалой степени способствовала ясная, солнечная погода, но главным, без сомнения, было желание местных жителей посмотреть, что же проделали с Госсингтон-холлом эти «киношники». Высказывались совершенно невероятные предположения. Наибольший интерес вызвал плавательный бассейн. Ведь, как известно, бытует мнение о том, что звезды Голливуда проводят все свое свободное время, принимая солнечные ванны у бассейнов, окруженных экзотической природой. О том, что климат Голливуда гораздо больше подходит для солнечных ванн, чем климат Сент-Мери-Мид, все как-то позабыли. В конечном счете, в Англии летом тоже бывают жаркие дни, когда газеты публикуют заметки о том, как сохранить продукты и приготовить прохладительные напитки. В общем, бассейн не обманул ничьих ожиданий. Это был большой водоем с синей водой, рядом находился красочные павильон для переодевания, и весь бассейн был окружен живыми изгородями и кустами. Реакция посетителей была точно такой, какой ее можно было ожидать, и весь сад наполнился восторженными возгласами и замечаниями.

— О-о, как красиво!

— Ничего бы не пожалел, чтобы искупаться здесь!

— Это очень похоже на дом отдыха, в котором я недавно побывал.

— Разврат и роскошь, вот что это такое! Это следует запретить!

— Взгляните на этот мрамор! Он, наверное, стоит целую кучу денег!

— Не понимаю, почему эти люди думают, что могут тратить свои деньги, как им хочется?

— Может быть, это покажут по телику? Вот было бы здорово.

Даже мистер Сэмпсон, старейший житель Сент-Мери-Мид, с гордостью заявлявший, что ему уже 96 лет, хотя его родные упорно утверждали, что ему только 88, приплелся сюда, громко стуча палкой, чтобы взглянуть на это великое событие. Всему, что видел, он давал самую высокую свою оценку: «Черт побери!»

— Да, здесь будет царствовать разврат! Голые мужчины, пьющие женщины, наркоманы! В общем, так, как пишут в газетах. Да, — промолвил мистер Сэмпсон, с удовольствием причмокивая губами, — ну и разврат здесь будет.

Все знали, что гвоздь программы — прием в самом доме. Заплатив еще по шиллингу, люди проходили в здание, осматривали новый музыкальный салон, гостиную, до неузнаваемости изменившуюся столовую, облицованную теперь темным дубом и испанской кожей, и другие помещения.

— Никогда бы не подумала, что Госсингтон-холл может так измениться, — заметила невестка мистера Сэмпсона.

Миссис Бантри пришла довольно поздно и с удовлетворением отметила, что ее бывший дом пользуется небывалым успехом.

Большая палатка в саду, в которой желающим подавали чай, была набита людьми. Там работали несколько опытных буфетчиц. Миссис Бантри надеялась, что сдобных булочек хватит на всех. Она критическим взглядом окинула линию цветочного бордюра и осталась ею довольна. Для поддержания бордюра в порядке, очевидно, не скупились на расходы, хотя, она была в этом уверена, сами хозяева и пальцем для этого не пошевелили. Без сомнения, они заключили контракт с какой-нибудь садоводческой фирмой, которая, получив полную свободу, проделала неплохую работу.

Осмотревшись, миссис Бантри почувствовала, что все это смутно напоминает ей торжественный прием в Букингемском дворце. Присутствующие глазели по сторонам, стараясь увидеть как можно больше. Время от времени немногих избранных уводили в половину дома, недоступную для простых смертных. К самой миссис Бантри вскоре приблизился стройный молодой человек с длинными вьющимися волосами.

— Миссис Бантри? Вы миссис Бантри?

— Да, я миссис Бантри.

— Хейли Престон, — представился молодой человек, пожимая ей руку.

— Я работаю у мистера Радда. Разрешите проводить вас на второй этаж. Мистер и миссис Радд собирают там своих близких друзей.

Польщенная таким вниманием, миссис Бантри последовала за ним. Они прошли до главной лестницы, вход на которую преграждала красная бархатная лента. Хейли Престон отцепил ее, и они поднялись наверх. Впереди поднимались советник Оллкок и его жена. Миссис Оллкок, женщина довольно полная, тяжело дышала.