Зеркало с дыркой - [3]

ябюл юавишыв коталп Я

Когда же стало ясно, что читать нужно справа налево, ты прочел ее любовное послание:

Я платок вышиваю, любя.

Эта вышивка, Влад, для тебя.

Сливы сладкой ты мне набери,

Буду вечно тебе верна,

А умру — не моя в том вина…

Ничего нет труднее любви,

Мой платок навсегда сохрани.

— Кто он тебе, этот Влад? — спросил ты ее.

— Как кто? Вы и есть Влад. Я же вам ясно сказала, что пишу любовное письмо вам. Каждого, кому пишут любовное письмо, зовут Владимиром.

— А как зовут тебя? — спросил ты.

— Меня можно было бы звать Марией.

— Ну хорошо, Мария, я хочу у тебя кое-что спросить. Я заметил, что ты каждое утро причесываешься перед этим зеркалом с дыркой. Ведь правда?

— Правда.

— Значит ли это, что ты себя в нем видишь?

— Разумеется вижу, как же иначе?

— А меня в зеркале с дыркой ты не видишь. И не знаешь, как я выгляжу, да?

— Да, правда, вас я не вижу. Вас я могу только слышать через дырку.

— Как же ты пишешь любовное письмо тому, кого ты не можешь видеть?

— А любовные письма как раз и пишут тому, кого нет рядом и кого нельзя увидеть. Что тут странного?

— Все тут странно. Ну, Мария, и что теперь будет? Что мне делать, невидимому, запертому и отделенному от тебя стеклом?

— Это не моя забота. Читайте. Видите, здесь есть книги. Их и читайте. В следующий раз я вам оставлю свет включенным.

Действительно, на полке в зеркале стояли книги, и ты невольно обратил внимание на то, что некоторые из них были видны, а это значило, что ты можешь до них дотянуться рукой. Там стояли один Ильф и Петров, два Пушкина, книга «Двести домашних растений» и мемуары де Голля в четырех томах.

— Я спрашиваю не об этом, — сказал ты.

— Вы спрашиваете, как выбраться из зеркала? Ничего сложного. Если в книге, которую вы читаете, пойдет снег и в это же самое время начнет падать настоящий снег на улице, вне зеркала, вы свободны. А до тех пор придется нам с вами вот так беседовать… Ну а теперь — спать!

* * *

На следующий вечер девушка опять села около лампы и продолжила свой рассказ о владельцах зеркала с дыркой. И ты слушал, хотел ты этого или нет. И ты был одним из них.

Самой необычной была история про любовников. Началась она с того, что сравнительно недавно зеркало принадлежало одному старику. У него был сын, который работал в России. Старик неожиданно умер, и зеркало перешло к его сыну. Но вскоре не стало и сына — его убила любовница, причем убила из-за золотой сережки с бриллиантом. Произошло это скорее всего в тот момент, когда он спал.

Она вонзила ему в ухо иглу от своей серебряной булавки для волос. Эту женщину так и не удалось поймать, а молодого человека нашли в кровати пришпиленным к подушке, словно жук, обескровленного, а за ухом у него виднелся конец иглы с шариком из зеленого стекла. Потом зеркало, вместе с другими вещами из этой квартиры, было за бесценок продано на барахолке… Тут девушка остановилась и добавила: — Вы, наверное, не верите во все эти глупости про дырку в зеркале. Какой вы наивный! Неужели вы не понимаете, что на всем белом свете нет зеркала, которое бы не видело все семь смертных грехов? Не понимаете, что попали сюда только потому, что сами того захотели, ведь вам интересно, что происходит в спальне и чем занимается обладательница васильковых глаз, то есть я. Поэтому вы до сих пор и находитесь в заточении. Неужели вы этого не понимаете? Вы заперты вовсе не в зеркале, вы вместе с зеркалом и его дыркой заперты в этой книге. И можете идти только туда, куда разрешает книга. Итак, расставим все по своим местам: вы находитесь не в зеркале, а в рассказе. Вы сидите здесь добровольно и, пока не кончите читать, не выйдете из рассказа. И из зеркала в нем. Почему вы это делаете, понять нетрудно. Каждый человек всегда и везде пытается хоть чуть-чуть понять, кто он такой. Вот и вы сейчас пытаетесь это сделать. Всякое чтение — это попытка узнать, кто ты есть на самом деле. Ну что же, я вам скажу.

Вы, должно быть, слышали о том, как великие скрипачи перед выступлением отрабатывают технику. Скрипач, к примеру, знает наизусть Концерт для скрипки с оркестром Чайковского, но этого ему мало. Чтобы усовершенствовать работу пальцев, добиться, чтобы она стала автоматической, он делает особое упражнение. Ставит на пюпитр какую-нибудь открытую книгу — повесть или роман. И, шпаря по памяти Чайковского, одновременно читает «Мертвые души» Гоголя или что-нибудь из Достоевского. И так он читает, пока не закончит концерт, а как закончит играть, закрывает книгу и даже не смотрит, где остановился. Книга ему больше не нужна. Вот об этом я и собираюсь вам рассказать, ведь на свете немало людей, которые читают книги только до середины, я думаю, что в какой-то степени к ним относитесь и вы.

Итак, испокон веков существует особый вид повествования и, соответственно, особая порода читателей. Речь идет о недосказанных рассказах или недочитанных историях и о людях, которые оставляют книги недоконченными. В основном из-за того, что ленятся. Такие истории отличаются от остальных рассказов и книг. Словно несостоявшаяся любовь, они продолжают парить где-то в воздухе. Как образ, явившийся во сне, может быть составлен из разных существующих наяву личностей, так и эти истории в сознании читателей, которые их не дочитали, или зрителей, которые не досмотрели фильм, имеют бесконечное число разных возможных финалов. Эти непостижимые и незавершенные окончания описанных кем-то судеб парят в пространстве между воспоминанием и будущим и создают особую энергию, которая на бессознательном уровне постоянно оказывает воздействие на братство читателей неразгаданных книг.