Зеркало миров - [35]

— «Всему свой час, и время всякому делу под небесами: Время родиться и время умирать, Время насаждать и время вырывать насажденья, Время разрушать и время строить, Время разбрасывать камни и время складывать камни, Время хранить и время тратить, Время рвать и время сшивать, Время молчать и время говорить, Время любить и время ненавидеть, Время войне и время миру», — вдруг процитировал патриарх. — Неразумны взрослые бывают, аки дети. И как родители ведут чад своих, дабы уберечь в пути от пропастей глубоких и чудищ ненасытных, так и наш долг повести неразумных. Найти им такой путь, чтобы достигли они времени, когда откроются глаза их и проснётся разум их.

— Ваша правда, святой отец, — склонили головы «охраняющий покой» и канцлер.

— Я и в самом деле немного растерялся, — решил извиниться лорд Арденкейпл. — Слишком уж неожиданны были ваши слова, Раттрей. Одно дело ждать, предполагать катастрофу. И другое — видеть, что она почти неизбежна.

— Не могли бы вы пояснить, — впервые за вечер подал голос епископ. — Пусть удар будет сильнее. Но тридцать лет назад империя насчитывала всего восемь легионов, и этого хватило, чтобы остановить врага даже без созыва дворянского ополчения. А сейчас легионов уже двенадцать.

Канцлер скривился, а Раттрей начал объяснять:

— К сожалению, когда говорят о «двенадцати», не учитывают одну мелочь. Теперь все начиная с девятого — это легионы резерва. Сейчас там одни офицеры и сержанты. Плюс снаряжение. Считается, что в случае войны их заполнят призывники. Вот только наши крохоборы не учитывают, что за месяц из вчерашнего крестьянина или цехового толкового солдата не выучишь. Так что ценности в них — ноль. Вычтите ещё «Первый золотой» — это давно уже не элита, как при деде нынешнего императора, а сборище вертопрахов и карьеристов.

— Я, конечно, знал, что часть расположенных рядом с Корримойли центурий перешла на… такой способ службы. Я не мог предположить, что это явление… столь масштабно. Но восемь лет! — продолжал удивляться епископ. — Это же бездна времени?

— К сожалению, катастрофу видят немногие. А многие из тех, кто имеет нужную информацию, — Раттрей подкинул в затухающий камин несколько лежащих под ногами поленьев, — не хотят видеть. Остальные думают в первую очередь о своём брюхе, о новой карете или особняке. И отрывать хотя бы малость на плату легионерам — не желают. Мол, Империя так сильна, что никто и никогда не осмелиться на неё нападать. И лучше потратить деньги не на армию, а на новые дороги, дворцы или «что-нибудь полезное». Хорошо хоть удалось остановить сокращения на Девятом легионе и обеспечить южные города всем необходимым к долгой осаде. Наши крохоборы вообще хотели оставить только четыре пограничных да гвардию. Но хотя бы поднять численность армии до нужного уровня мы не в состоянии. Не говоря уж про подготовку к затяжной войне.

— А дворянское ополчение? Ведь закон Гавана Миротворца устарел. Они примут на себя первый удар, пока страна будет перестраиваться для войны.

— Увы, отец Аластер, — тяжко вздохнул канцлер, — ситуация слишком неоднозначна. И просто отменить ограничение числа солдат в личных дружинах я не могу. Против встанут многие Высокие роды — ради сохранения политического баланса им придётся повышать свои военные расходы. А тратиться на армию, как я говорил, они не хотят. К тому же, первыми кинутся наращивать силы северные лорды, в тех краях ещё не забыт «мятеж лилий» поколение назад. Северяне могут попытаться повторить в разгар войны. А петиция южан вывести из-под действия закона только их опять не пройдёт через совет. Поверьте, мы с Кайром уже пытались.

На какое-то время пришла тишина, изредка нарушаемая треском поленьев. Аластер пододвинул кресло чуть ближе к огню, достал из под рясы небольшой томик и несколько минут что-то там искал. Потом с удовлетворённой улыбкой захлопнул книгу и обратился к остальным:

— Уважаемые даны, не знаю, упоминал ли кирос Брадан, но до принятия сана я всерьёз увлекался юриспруденцией. Да и теперь нахожу в этом занятии неплохой отдых. И сейчас я вспомнил об одном указе времён Ниана Второго Святого. Который ещё носил прозвище «Законник». Как известно, он любил оформлять своей печатью любую мелочь. И потому после сражения при Лох-Хопе, когда барон кинул против десанта с Бадахосских островов вместе с ополчением местных висельников, пообещав выжившим прощение, император подписал бумагу. Согласно которой любой может искупить свою вину службой в армии «на защите страны». Я сейчас сверился с кратким «Сводом» — указ не применялся с тех пор ни разу, но до сих пор действует.

— А если добавить условие, что после выхода в отставку они имеют право заселяться только на юге и востоке… Вы гений, отец Аластер, — подхватил его мысль Раттрей. — Если правильно развернуть ситуацию, сделать обязательный ценз службы всего три-пять лет, то к началу войны мы получим недалеко от границ минимум два-три опытных легиона отставников. И парочку «карманных», про которые наши брезгливые Высокие лорды даже не вспомнят.

— Даже больше того, — вступил канцлер, — я спокойно смогу разрешить южным баронам увеличить дружины. «Дабы обуздать возможные волнения выселяемого преступного элемента». Кайр, с вас нужное общественное мнение.