Зеркало маркизы - [12]

Диана тогда была молода и свежа, как весенний полдень, а сердце у нее всегда было доброе. Никто из придворных не смел выразить сочувствие принцу – ведь он должен быть мужчиной, должен быть сильным, должен хранить достоинство! И только Диана, решившись, поцеловала печального прекрасного мальчика, ласково улыбнулась ему и сказала:

– Я стану молиться за вас каждый день, Ваше Высочество.

Ребенок взглянул на нее с признательностью и прижался щекой к ее руке – на один короткий миг, но этого мига хватило, чтобы Диана исполнила обещанное. Не благодаря ли ее молитвам дети уцелели в плену и вернулись домой через четыре года? С ними обращались гуманно, но перемена в характере Генриха тем не менее была заметна сразу же. Из жизнерадостного, приветливого ребенка он превратился в угрюмого, замкнутого юношу, обозленного на целый свет. Из всех придворных он доверял только Диане, потому что запомнил прощальную ласку прелестной женщины, ее нежный рот и запах духов. Король Франциск I встревожился – да уж, самое время! – и сделал Диану воспитательницей Генриха.

Герцогиня к тому моменту уже овдовела, и ей нужно было закрепиться при дворе, а роль наставницы принца подходила как нельзя лучше. О, благословен будь тот единственный поцелуй, быть может, никогда женщина не давала столь драгоценного поцелуя!

– Я сделаю Его Высочество своим рыцарем, – сказала она.

Разумеется, Диана не строила амурных планов. Она была старше мальчишки на двадцать лет. Благородные традиции рыцарства Диана имела в виду, и только. Но принц влюбился в нее всеми силами юного сердца. Его удивительные глаза не обращались ни к одной из девушек, которыми щедро окружал его двор. Как этот юноша был мил! Его чувство тронуло сердце опытной кокетки. Она стала учить Генриха, нежно и проникновенно. Тонкий вкус, галантные манеры, секреты любовных игр… Диана и образовывала принца, и развращала его.

Хоть это и невероятно, но при дворе никто не догадывался об их чувствах. И так продолжалось бы еще долго, если б не летний турнир. По старинным правилам, его участники должны были приветствовать своих дам, и Генрих преклонил стяг перед Дианой. Слухи распространились со скоростью пожара и дошли до короля прежде, чем герцогиня вернулась домой и расшнуровала корсет. Король был скорее обрадован, чем рассержен. Мальчик вырос, и это нужно использовать в интересах Франции – заключить династический брак, и как можно быстрее. Вскоре в Париж явилась невеста, худая, рыжая Екатерина Медичи. Диана увидела ее, и камень упал с души. Девушка не блистала красотой, хотя, пожалуй, глаза у нее были выразительные и она могла нравиться. Но юная дофина, воспитанная в купеческой Флоренции, не получила должного образования. Она оказалась невежественна, не умела красиво говорить, не была обучена тонкостям этикета, не владела изящными искусствами, которые так украшают жизнь, и даже писала с ошибками. Увы, дофина, впоследствии – королева, не могла конкурировать с Дианой. Придворные дамы еще обсуждали модную новинку – мороженое, поданное итальянскими поварами к свадебному пиру, а Диана уже везла свою добычу, юного новобрачного, в замок Экуи. Там, среди гобеленов и витражей самого игривого содержания, она впервые отдалась пылкому влюбленному, и эта ночь связала их крепче, чем связало бы благословение папы…

Юный, пылкий дофин! А потом коронация… Диана была рядом с королем, их вензеля переплетались на драпировках, и округлые, чувственные очертания букв напоминали ей о прошедшей ночи, и фаворитка краснела, прикрываясь веером… А Екатерина стояла поодаль, в тени… сладкий миг торжества! О, это ощущение власти над государем, над государством! Трудно было не опьянеть, не потерять голову от такого чувства, но Диана была разумна и давала королю добрые советы, всегда…

Вплоть до последнего времени.

А теперь с трудом достигнутое пятилетнее перемирие с Испанией расторгнуто. Снова идет война, проливается кровь. Бедняга Генрих терпит одну неудачу за другой. Он пытается завоевать Неаполь – однако и там короля Франции ждет сокрушительное поражение. Но и того мало! С подачи фаворитки Генрих учредил при парламенте чрезвычайный трибунал для суда над еретиками. Огненная палата – так этот суд назвали в народе. Он не выносил оправдательных приговоров. Никогда. Каждый, вступивший под своды Огненной палаты, был заранее виновен в грехе ереси, каждый обречен на сожжение.

И костры горели каждый день.

Диана и сама не могла бы сказать, зачем она толкала короля на жестокость. Зачем среди объятий на горячих от их страсти простынях она шептала ему не о любви, а о грехе и покаянии, о необходимости искоренить реформаторскую ересь и железной рукой привести бедную, погрязшую в заблуждениях страну к Господу? Что Диане были эти несчастные кальвинисты, которые шли поджариваться кротко, как барашки?

Она не знала. И ездила в закрытой карете смотреть на казни. Пряча лицо под маской. Но Диана никого не могла обмануть, и народ стал звать ее Кровавой Королевой. Даже в объятиях короля она чувствовала запах крови, пороха, горького дыма, и этот запах волновал ее больше, чем самые горячие поцелуи. Свидания с Генрихом стали походить на сражения, новую чувственность открыл король в фаворитке – безумную, извращенную, неодолимую.