Зеркало, или Снова Воланд - [40]
Хозяин квартиры оценивающим взглядом пробежался по извлеченной вещи, потом скользнул глазами по столу, где до этого момента находилась подставка от зеркала, и на прежнем месте ее не обнаружил…
— Странно… Вроде бы оно…
— Валерий Иванович, вы как будто мне не доверяете? — протягивая зеркало, укоризненно заметил гость.
— Ну что вы, что вы, — оправдываясь, засуетился Шумилов, — но, видите ли… все так необычно, все так сегодня ужасно запуталось…
Он установил перед собой чудесный экран и взглянул вопросительно на «Воландина».
— Скажите, а что мне делать теперь?.. Назвать, как в прошлый раз?..
— Нет, не обязательно, просто смотрите и все… — ответил гость равнодушно.
И тут же поверхность зеркала зарябила, по ней побежали какие-то полосы, потом все мгновенно залила какая-то неимоверная чернота, и вдруг секретарь парткома увидел знакомый зал заводского клуба в траурном убранстве. Без головных уборов, со скорбными лицами толпились люди, многие из которых были знакомы. У стен стояли венки, и тихая печальная музыка заполняла собой помещение. Посередине же зала в людском окружении находился гроб, обтянутый красной материей, в каких по традиции провожали в последний путь только членов партии. Изображение внезапно приблизилось. И вот уже ясно видны заплаканные женские лица в траурных черных накидках, а среди них с мертвенным, постаревшим лицом жена Григория Абрамзона Муся Марковна… и рядом с ней дочь Галина… Изображение еще приблизилось, и теперь Валерий Иванович отчетливо рассмотрел все такое же полное, но уже чрезвычайно бледное, с искаженными смертью чертами лицо… начальника отдела снабжения.
— Боже мой… Григорий Исакович… умер… — покачав головой, прошептал хозяин квартиры.
— Да-да, — спокойно подтвердил гость, — через два с небольшим года… цирроз печени, милейший. Умрет в больнице… ночью, во сне… все произойдет очень быстро. А что поделаешь, раз человек смертен, а иногда бывает, что и внезапно смертен…
От этих обыденно произнесенных слов у Шумилова аж в затылке похолодело.
Но вдруг всякое изображение пропало, а мгновениями позже экран загорелся опять. И снова перед глазами поплыло траурное убранство. Тот же зал, почти те же самые люди, но в объекте скорби Валерий Иванович теперь узнал… Павла Васильевича Бородкина.
— Через два года и девять месяцев… — словно врач, спокойно комментировал «Воландин», — обширный инсульт, прямо на даче… в воскресенье… в тринадцать часов… ничего не поделаешь…
Внутри хозяина неприятно заныло, и он как-то рассеянно и жалко посмотрел на нового знакомого, а тот, поймав взгляд, как ни в чем не бывало, развел руками.
— Все понимаю, но ничего не поделаешь, уважаемый. Естественная смерть от старости, смерть редкая, и чаще всего неестественна для человека…
Ну, а затем Шумилов увидел и узнал, что через три года и пять месяцев от рака желудка, через два с небольшим месяца после операции, дома, уйдет из жизни еще один ближайший соратник Орлова — его заместитель по филиалу завода Федор Иванович Пиунов.
И хотя в таком многочисленном коллективе подобного рода мероприятия случались отнюдь не редко, но наблюдаемая картина рисовалась исключительно мрачной. Тем более что все «умершие» люди пребывали пока что в полном здравии и в такие короткие сроки заканчивать свой жизненный путь уж явно не собирались.
Последней же черной каплей во всей этой жуткой истории были кадры похорон самого… Льва Петровича Орлова, которого секретарь парткома нашел лежащим среди цветов в красивом полированном гробу, в более просторном, но тоже знакомом помещении при значительно большем стечении народа. Среди своих, заводских начальников, он отметил и некоторых руководителей с других предприятий города, а так же и множество новых, совсем не известных лиц…
Петр Петрович хладнокровно пояснил, что умрет Орлов, как он выразился, в «красивом возрасте», в шестьдесят шесть лет и шесть месяцев от роду, от внезапной остановки сердца холодным февральским утром… около шести часов, находясь в столице в очередной командировке…
Шумилов снял очки и тяжело откинулся на спинку кресла.
— Вы знаете… Петр Петрович, что больше всего угнетает здесь, так это подробности… смерти.
— А что особенного, — непринужденно промолвил тот и пожал плечами, — самые обыкновенные подробности, которые сопровождают каждый факт ухода из жизни и, прошу простить, всегда бывают самой интересной информацией для всех живых… К тому же чаще смерть бывает куда менее мучительна, чем ее ожидание. А, кстати, дорогой мой, не хотите ли подобным образом взглянуть и на себя?
— Нет, нет! Что вы… — с ужасом резко отшатнулся от зеркала Валерий Иванович, словно был следующим звеном в этой страшной цепи.
— Хорошо, хорошо, ну зачем же так переживать, я ведь только предложил… Настаивать не в моих правилах. Я ведь уже намекал, что вам в этом смысле пока… в ближайшие годы ничто не угрожает. Насколько я знаю, у вас крепкие корни и хорошая генетическая наследственность по линии обоих родителей, а ваш дед Егор Матвеевич, надеюсь, помните, на каком году закончил свой жизненный путь. Не так уж давно все это и произошло…
— Конечно же, помню, на девяносто втором, — живо ответил хозяин, — но, простите, для живущих людей смерть их родных или знакомых — факт всегда и совсем не рядовой… В такие моменты невольно задумываешься и о себе… Зрелище далеко не из приятных…
Роман «Гонзаго» написан в 2006 году и публикуется впервые. Это вторая книга из дилогии, рассказывающая о похождениях приближенных князя тьмы Воланда в наше время. События происходят весной 2002 года.
«В среду всегда была осень. Даже если во вторник была зима или весна, а в четверг — лето или весна. Осень. С моросью, вечной, как телевизионные помехи. С листопадом, когда падали с ветвей не листья и календарные листочки, а медные листы — сагаты, караталы, кимвалы, прочие тарелки, и звук их длился пусть едва слышно, но весь день, существуя как часть пения».
Любое предназначение требует реализации. Если не выполнять программу, заложенную в человека при рождении, то высока вероятность потерять возможность дышать. Иногда это происходит без предупреждения, иногда, человеку напоминают о его миссии.
Полиция задерживает Аню на антикоррупционном митинге, и суд отправляет ее под арест на 10 суток. Так Аня впервые оказывается в спецприемнике, где, по ее мнению, сидят одни хулиганы и пьяницы. В камере, однако, она встречает женщин, попавших сюда за самые ничтожные провинности. Тюремные дни тянутся долго, и узницы, мечтая о скором освобождении, общаются, играют, открывают друг другу свои тайны. Спецприемник – особый мир, устроенный по жестким правилам, но в этом душном, замкнутом мире вокруг Ани, вспоминающей в камере свою жизнь, вдруг начинают происходить необъяснимые вещи.
У каждой катастрофы бывают предвестники, будь то странное поведение птиц и зверей, или внезапный отлив, или небо, приобретшее не свойственный ему цвет. Но лишь тот, кто живет в ожидании катастрофы, способен разглядеть эти знаки. Бану смогла. Ведь именно ее любовь стала отправной точкой приближающегося конца света. Все началось в конце июля. Увлеченная рассказом подруги о невероятных вечеринках Бану записывается в школу сальсы и… влюбляется в своего Учителя. Каждое его движение – лишний удар сердца, каждое его слово дрожью отзывается внутри.
Сказание о жизни кочевых обитателей тундры от Индигирки до Колымы во времена освоения Сибири русскими первопроходцами. «Если чужие придут, как уберечься? Без чужих хорошо. Пусть комаров много — устраиваем дымокур из сырых кочек. А новый народ придет — с ним как управиться? Олешков сведут, сестер угонят, убьют братьев, стариков бросят в сендухе: старые кому нужны? Мир совсем небольшой. С одной стороны за лесами обрыв в нижний мир, с другой — гора в мир верхний».
Частного детектива Джо нанимает таинственная незнакомка для розыска исчезнувшего писателя Майкла Лонгшотта, автора культовой серии триллеров «Мститель», повествующих о приключениях супергероя по имени Усама бен Ладен. Джо предстоят поиски в Лаосе, Франции, Америке, Афганистане, Марокко и Англии – странах мира, столь похожего и столь отличающегося от нашего. Мира, в котором Вторая мировая война закончилась иначе, нет глобального терроризма, а реальность призрачна. Леви Тидхар был в Дар-эс-Саламе во время взрыва в американском посольстве в 1998 году и останавливался в одном отеле с боевиками «Аль-Каиды» в Найроби.