Зеркало для героя - [50]

– Не высовывайся! – крикнул он, показывая глазами вверх.

Влад висел по грудь в воде, держась руками за снасть, свисающую с борта теплохода. Белая громада судна нависала над нашими головами, закрывая собой вертолет. Потоки воздуха морщили поверхность воды, и мелкие волны кольцами разбегались во все стороны.

– Это полиция? – крикнул я.

Дик отрицательно покачал головой и, приблизившись ко мне, уколол ухо своими усами.

– Это вертолет Гонсалеса!

Только сейчас я заметил, что Влад не просто висит на веревке, а пытается подняться на ней до ближайшего леера. Со зверским выражением на лице он медленно вытаскивал из воды свои двести двадцать фунтов.

– Куда!! – крикнул я и, как ватерполист за мячом, кинулся к Владу.

Я смог бы ухватить его за ногу, но Влад ловко врезал мне пяткой по лбу, выкинул вверх руку и ухватился за леер. Не знаю, что он увидел, но зрелище настолько его потрясло, что он забыл о свойствах гравитации и земного притяжения, разжал руки и, потрясая кулаками в воздухе, полетел вниз, успев крикнуть:

– Ну, бля, я вам устрою…

Он с шумом, достойным многотонного корабельного якоря, упал в воду, но купание в обществе пираний и кандиру не привело его в чувство. Вынырнув на поверхность, сморкаясь и плюясь во все стороны, оттолкнув меня, как морскую мину, он стал вспенивать вокруг себя воду и неистово ругаться:

– Я вам устрою вальпургиеву ночь! Не на того нарвались, клянусь своим животом! Ну, уроды, ублюдки, дерьмоеды!..

Рокот стал натужным, казалось, стала вибрировать вода, и над нами, медленно набирая высоту и разворачивая по большой окружности хвост, словно стрелку гигантских часов, пролетел вертолет. Его прозрачный пластиковый корпус сверкнул в лучах солнца, и я успел заметить в кабине носатого, то есть Гонсалеса, – живого и невредимого.

– Ты видел?! Ты видел?! – кричал Влад, потрясая кулаками и тотчас уходя в воду с головой. – Он увез с собой наш чемодан!!

Мне было плевать на чемодан. Я провожал взглядом вертолет, который через минуту скрылся за деревьями, а затем его рокот угас.

– Да, это Гонсалес, – подтвердил Дик и лег на воду грудью. – Поплыли к берегу! На борту не обошлось без крови, и сюда может нагрянуть косяк пираний.

– Значит, я его только ранил? – рассеянно произнес я и поплыл вслед за Диком.

– Он уволок мой чемодан!! – все еще надрывался сзади Влад и бил кулаками по воде. – Он еще не знает, что уже сел задницей на атомную бомбу!! Я сожгу все вертолеты этой поганой страны!!

– Я думаю, что Гонсалес был в бронежилете, – не оборачиваясь, сказал Дик. – Надо было целить в голову.

– У меня не было времени думать над тем, куда целить, – пробормотал я.

– Что с твоим другом? Он радуется спасению?

Я повернул голову. Лицо Влада было мокрым, но не от речной воды, а от слез. Мой друг плакал от злости и бессилия.

Конечно, больно, думал я, ликуя в душе. Жалко мужика. Одно утешает: украли все же чемодан с журналами, а не с долларами – нет худа без добра. Ничего, выберемся на берег, обсохнем, просушим оставшиеся в карманах баксы. Три дня Влад поплачет, попьет рома, а когда смирится, я ему напомню, что по соглашению остров на целый год переходит в нашу аренду, а за этот год многое что изменится, богатые станут бедными, а бедные – богатыми, а там смотришь – и удастся отобрать у Гонсалеса украденное.

Я вдруг мучительно затосковал по Москве, и желание быстрее окунуться в ее грязные, заполненные талым снегом и смогом улицы было столь велико, что я ненароком хлебнул воды и закашлялся.

Глава 17

Дик в самом деле хорошо ориентировался в здешних лесах. Час мы продирались сквозь непролазные заросли, а затем вышли на тропу, которая довела нас до небольшого селения, в котором было десяток домов, спрятанных за крепкими глинобитными заборами. Единственная грунтовая дорога обоими концами упиралась в сельву. Селение казалось необитаемым, но Дик заверил, что здесь живут отличные парни, которые с одинаковой точностью плюют на государственные законы и местных наркобаронов, занимаясь своим скромным бизнесом, и его здесь все знают.

Он не преувеличил, хотя я был уверен, что его здесь так же хорошо знают, как и в доме американского летчика с видом на Белый дом. Подойдя к массивным воротам, встроенным в забор, Дик постучал тяжелым медным кольцом. Откуда-то из глубины двора донесся хриплый лай собаки. В створке ворот открылось маленькое окошко, и в нем, как в портретной рамке, показалось малиновое, украшенное большими усами лицо.

– А-а, Диего!! – приветливо произнесло лицо. Окошко закрылось, лязгнул засов, и створка ворот со скрипом отъехала в сторону.

– Привет, дядюшка Ромэно! – отозвался Дик, протягивая руку хозяину дома.

Я еще никогда не видел, чтобы человек в своем доме носил при себе такое количество оружия. Дядюшка Ромэно, коренастый мужчина лет пятидесяти, носил допотопный поясной ремень со множеством кожаных петель и карманчиков для пуль и двумя кобурами, из которых выглядывали отполированные рукоятки револьверов. В узких голенищах коротких армейских сапог торчали ножи с костяными ручками, обшитыми кожей с бахромой, а за спиной пригрелось внушительного размера мачете с зазубренным, как у ножовки, лезвием.