Зеркало Деметры - [29]

В. Произнесите это название.

О. Не могу.

В. Почему?

О. Оно вам ничего не даст. По крайней мере, сейчас.

В. Вы уверены, что не боитесь со мной так разговаривать?

О. Нет. Страх – естественная эмоция. Но у меня нет выбора. Я разговариваю с вами настолько почтительно и откровенно, насколько это возможно.

В. Вы выше меня по званию?

О. Не думаю.

В. Вас послали с Феззана?

О. Нет.

В. С Хайнессена?

О. Нет.

В. Откуда же?

О. С Радагаста.

В. Это правда?

О. Вообще-то нет. Но вы хотите четкого ответа, и я даю его вам. Тот, который могу.

В. Вы агент республиканцев?

О. Нет.

В. Политической разведки?

О. Нет.

В. Военной разведки?

О. Нет.

В. Что связывает вас с адмиралом Линденгардом?

О. Ничего, кроме его гостеприимства.

В. В чем была ваша задача в девятнадцатом секторе?

О. Она изложена в моем удостоверении. Я – флотский корреспондент.

В. О чем вы беседовали с Линденгардом, когда находились в течение полутора часов в его кабинете?

О. Можно сказать, что это было обычное интервью. Если же вы хотите деталей – обратитесь к самому адмиралу. Если вы еще этого не сделали.

В. Я не собираюсь сообщать вам о том, что сделал и чего не сделал. Мне нужны ответы на вопросы.

О. Я вам их даю.

В. Не полностью.

О. Да. Потому что к полным ответам вы не готовы.

(пауза)

В. Поясните.

О. Попытаюсь. Дело в том, что никакой человек не готов с ходу воспринять информацию, резко меняющую его картину мира. Сразу включаются разнообразные психологические защиты. Если я запросто скажу правду, вы или не поймете, или не поверите… а скорее всего, и то и другое. И взаимопонимание только затруднится. Иное дело, что вы можете сами, постепенно, дойти до верного объяснения. Вот этому я и стараюсь помочь.

(пауза)

В. Вы пытаетесь мной манипулировать…

О. В очень небольшой степени. Когда мы дойдем до сути, никакие манипуляции не понадобятся.

В. Все ли ваши ответы были правдивы?

О. Нет.

В. В какие моменты вы лгали?

О. Попробуйте вычислить сами.

В. Вычислю. Но не боитесь ли вы, что я, например, решу на вас проверить то, что вы говорили о своей выносливости?..

О. Не боюсь. Никакого серьезного вреда моему здоровью это не принесет. Пробуйте, если хотите.

В. А наказания за шпионаж вы не боитесь?

О. Не очень. Прежде всего, шпионаж не доказан.

В. Но незаконное проникновение на военный объект – доказано. Уже сейчас. Знаете, я позволю себе перевернуть диалог. Как вы докажете, что вы – не агент республиканцев? Презумпцию невиновности не поминайте, пожалуйста. Здесь она не действует.

О. Никак. Вы можете допросить меня как республиканского шпиона, пожалуйста. Можете даже под химсредствами. Но боюсь, я вас разочарую. Я даже не знаю, как их разведслужба называется.

В. Значит, вы все-таки агент Феззана? Даже если прибыли и не оттуда…

О. Нет. Вы мыслите по шаблону, и шаблон вас подводит. Ну, представьте, что я агент… допустим, Нифльхейма. Мира инеистых титанов. Вас бы удивило такое сообщение? Конечно, вы рационалист, и попытаетесь это истолковать рационально. То ли я сошел с ума, то ли я агент какой-то подпольной секты… Ну а если ничего из этого не подойдет? Как тогда?..

13 сентября 61 года НР После допроса. Обсуждение

– Он тебя дурит, – сказал Йорг Зенгер. – Манипулирует.

Эрнст Абель устало вздохнул.

– Манипулирует – да. Безусловно. А вот насчет дурит – не уверен. Ты с ним разговаривал?

– Нет, конечно.

– Поговори, – посоветовал Абель. – Я разрешаю. Уже ясно, что подсаживать тебя к нему в камеру или что-то подобное нам не придется, так что скрывать от него твою физиономию незачем. Поговори – и давай обменяемся впечатлениями.

– Я пока не хочу, – сказал Зенгер. – Ты же знаешь, я считаю, что лучше судить по чистому содержанию разговора. Без невербалки.

Абель махнул рукой и потянулся к кофейному аппарату. Чашку он наполнял уже разу по четвертому.

– …Ну, и какие выводы ты из него делаешь? Из чистого содержания.

– Эффект слалома, – сказал Зенгер, не раздумывая. – Вихрь снежинок в разные стороны. Нас хотят или от чего-то отвлечь, или к чему-то вынудить.

– Возможно, – сказал Абель. – Это нам ничего не дает.

Зенгер пожал плечами.

– На то и рассчитано. Чего он хочет? У тебя есть хоть какие-то версии?

– Считай, что нет. Я с ним беседовал пять часов. Я очумел, честно говоря. Кажется, он специально старается заморочить мне голову.

– Кажется, так и есть. Но все-таки зачем?

Абель залпом допил кофе.

– Хорошо, – сказал он. – Сухой остаток. Во-первых, он фактически признался, что является нелегалом. Со всеми перекосами и отговорками – признался. Хотя бы это у нас есть. Во-вторых, он имеет прикрытие. Это точно. Он не бравирует тем, что не боится нас – он действительно боится очень мало. На пустом месте такого не бывает. И в-третьих… В-третьих, у него есть некая задача, которая пока нам неясна. Смысл всех его «капелек тумана», или «слалома», как ты говоришь, в том, чтобы она и дальше оставалась неясной. Гадать, в чем она состоит, сейчас бессмысленно, у нас все равно нет информации. Просто некое неизвестное.

– Большое неизвестное, – дополнил Зенгер.

– Да. Возможно, это что-то, о чем мы вообще не можем догадаться. Или можем, но не догадываемся… Не знаю. Я гадать больше не буду. Сочинять гипотезы – для нас не занятие. Но и выяснить что-то вот так, сидя тут на заднице, мы не можем.