Зеркало Деметры - [20]
Ковальский. Понятно. Итак, вы своим произволом закрыли информацию по Рейху от всех… Спасибо вам за это, на самом деле. Ох, я представляю, что же сейчас в большом КОМКОНе поднимется… Учтите, защитить я вас не смогу, Кирилл Михайлович. И никто не сможет.
(Смешок.)
Александров. Уж поверьте, я прекрасно знал, на что иду. Меня и так половина КОМКОНа считает опасным фантазером, а уж теперь… Но мы сделали главное. Существование Галактического Рейха задокументировано. Конечно, там чудовищно много пробелов, мы мало успели, но уже есть с чем работать. И надо работать. Пора привыкать к тому, что у нас есть соседи по Метавселенной.
Ковальский. Ох, Кирилл Михайлович. Вашими бы устами… Впрочем, ваша точка зрения мне теперь более чем ясна.
Александров. Вот и отлично. На самом деле, я считаю, что наше раскрытие случилось вовремя. Как раз сейчас – самое время подключать других профессионалов.
Ковальский. А гибель «Нейтрона» вы считаете достаточной платой за эту удачу?
(Молчание.)
Александров. Больная тема… Очень больная… Я до сих пор толком не знаю, что с ним произошло. С «Нейтроном». Мы нормально взаимодействовали, и вот…
Ковальский. Кстати. Как вы поддерживаете связь? Ну… с теми, кто на той стороне?..
Сумароков. Аналоги. Мы называем их Аналогами.
Ковальский. Очень хорошо. Так вы ответите на мой вопрос?
Сумароков. Отвечу. Мы еще два года назад построили транс-передатчик. Очень энергоемкая штука, но короткие сообщения через него проходят регулярно. Ну а если нужен разговор – посылаем курьеров. «Нейтрон» как раз и…
Стюарт. А с кем вы там, собственно, разговариваете?
Александров. На это отвечу я… Наш обычный собеседник – вице-адмирал Линденгард, командующий девятнадцатым галактическим сектором. Еще молодой человек. Он передает данные о нас куда-то наверх, но детали нам не сообщает… у них ведь тоже секретность… Тем не менее, мы общаемся конструктивно. Задаем друг другу вопросы…
Ковальский. И что он вам сказал после гибели «Нейтрона»?
Александров. Ох… Вот это – самое неприятное…
Ковальский. Говорите.
Александров. Он сказал, что в Рейхе появилась группа людей, которая знает о контакте с нами и выступает против него. Такие изоляционисты. «Нейтрон» могли уничтожить по их наводке…
Ковальский. Могли?
Александров. Он не уверен. Он вообще был осторожен, никаких имен не назвал. Но что-то у них там происходит.
Ковальский. Боже мой… Боже мой, Кирилл Михайлович, что вы нам преподносите… Вот этого как раз не хватало: чтобы у них еще и начался из-за нас конфликт внутри. Для полноты, так сказать.
Александров. Зигмунд…
Ковальский. Да помолчите вы, во имя Циолковского и святого Тейяра!.. Простите. На то, что вы сообщаете, очень трудно как-то иначе реагировать.
Стюарт. Давайте разделим задачу на части. Что делать с нашей стороны – более или менее понятно. Сообщить, наконец, головке большого КОМКОНа и Всемирному совету, позаботившись о закрытии информации. Это мы умеем. Теперь остается решить, что делать с той стороны.
Сумароков. Вы предлагаете закрыть Окно?
Стюарт. Нет. Таких решений я принимать не собираюсь. Я, в отличие от некоторых присутствующих, пределы своей компетентности знаю… Ладно. Извините. Я совсем другое хотел сказать.
Ковальский. Да?
Стюарт. Видимо, надо создать отдельную группу, которая выяснит ситуацию по ту сторону Окна. Нельзя ее оставлять такой непрозрачной.
Александров. Вы говорите об отправке туда людей?
Стюарт. Да. Причем, учитывая сложность ситуации, эти люди должны быть профессиональными контактерами.
Сумароков. То есть Прогрессорами?
Стюарт. Ну… Получается, что так.
(Молчание.)
Александров. Итак, мы уже говорим о прогрессорской операции в мире Аналогов?
Стюарт. Нет. Человек, которого мы туда пошлем, не должен действовать как классический Прогрессор. Ни в коем случае. Он пойдет именно налаживать контакт. Ваш адмирал Линденгард сможет обеспечить ему прикрытие?
Александров. Он постарается. Я уверен.
Стюарт. Завидую я все-таки вашему оптимизму, Кирилл Михайлович… Вот что, господа. Я – штатный сотрудник Института времени. Эта работа – по моему профилю. И… я историк, в конце концов. Готовьте меня к переброске. Вернусь – расскажу.
Кацеленбоген. Джеймс…
Стюарт. Что? У тебя есть возражения?
Кацеленбоген. У меня их множество, знаешь ли. Коллекция целая. Причем – самых категоричных… Извини. Раз уж меня сюда позвали – это означает, что за подготовку инфильтрации буду отвечать я. Как начальник центра подготовки Прогрессоров. Как профессионал, в конце концов… Так вот: первым ты не пойдешь. Вторым – быть может. Если мы будем уверены, что нашего человека там приняли и канал заработал. Но первым должен идти настоящий специалист.
Стюарт. Хочешь пойти сам?
Кацеленбоген. Ох, я рад бы… Но, боюсь, я для этого староват и толстоват. Нет. Но ты прав: тут нужен Прогрессор. Лучше всего – человек с опытом, уже работавший на индустриальных планетах. На Саракше, например, или на Гиганде…
Дружинин. Я работал на Гиганде.
Кацеленбоген. Знаю. Неужели ты думаешь, что я всех своих не помню? Ну вот… если не откажешься…
Дружинин. Не откажусь.
Кацеленбоген. Еще бы… Только смотри, там тебе не здесь.
Дружинин
Галактика безгранична, но и она не обходится без войн. А в войне может быть только один победитель. В Галактической — побеждает тот, у кого больше энергии. Пять линкоров, идущих плотным строем, и стена огня перед ними. Командующий флотом империи Андроник Вардан знал, что огня только одного линкора, такого как «Фессалия», достаточно, чтобы выжечь целый континент на землеподобной планете, а что будет, если ударит целый флот?..
Космоопера — старый, широко известный, консервативный жанр. И все-таки она неисчерпаема, ибо ее предмет — не что иное, как история. "В то время в глубинах Вселенной, на крохотном островке одной из галактик шла война. В войне может быть только один победитель. Космос — это необитаемые просторы, а кровавые раны со временем затягиваются. Может быть, мириады звезд хранят память о них. А может быть, даже звездам суждено когда-нибудь исчезнуть. Все, что остается от давно забытых битв — присутствие человека в межзвездных пространствах".
Антон Фридман — путешественник во времени. Однажды он самонадеянно решил, что готов сразиться со страшным врагом, машиной, которая лишила человечество права выбора, и потерял всех, кого любил. Теперь, постоянно возвращаясь на шаг назад, он пытается все исправить, починить свою жизнь. Умирает, оживает и снова умирает, чтобы опять ожить и попытаться сделать, как было. Только вот… как было?
Некоторым кажется, что прошлое ушло. Нет! Оно рядом с нами, и оно не любит, когда о нём забывают…
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.