Зеркало - [22]

самое смешное, что при всех при этих вопиющих фактах собственной беспомощности и

никчемности человек ещё набирается наглости называть себя венцом творения природы.

Образом, подобным Богу.

- Если все начнут вести себя, как стадо диких макак, то что получится?

- А что должно получиться? И что получается при теперешнем раскладе? Это тебе

известно? Оно тебя устраивает? Оно тебе надо? А если не тебе, то кому?

- Почему обязательно кому-то? Атомы так сгруппировались.

- Пусть. Но даже этот твой аргумент лишний раз доказывает МОЮ точку зрения. Не

важно: хоть атомы, хоть Господь Бог — ты здесь получаешься не при делах. Ты —

порождение случайности, чужой воли, природы, чьих-то интриг и ошибок. И, что

характерно, для чего всё это? Для продолжения рода, для клёпки себе подобных. Под

копирку. Под штамповку. Ты — программа, заточенная под самовоспроизводство. И не более

того. Плодись и размножайся и не мешай это же самое делать другим — умрёшь в счастии и

почестях. А чтобы тебе не так уж скучно и противно было заниматься поддержанием

биологической цепочки, протянутой не тобой сквозь века, на вот тебе гитару, краски, гусиное

перо, топор, автомат. И чиновником можешь стать, и орденоносцем, и прижизненным богом.

Но ты умрёшь, как и все твои предки, и где-то будет бегать обронённый тобой ген.

- И что делать?

Стас повторил этот свой тогдашний вопрос вслух. В ответ прямо в воздухе перед ним

послышалось:

- Ты сегодня ещё на какал.

Блин! Сосем замотался с этими проектами. Забываются элементарные вещи.

Стас отложил в сторону ручку и выбежал на лестничную площадку. Так. Вчера был

восьмой этаж, значит, сегодня девятый. Подкатил услужливо пустой лифт, вознеся пассажира

в нужную точку высоты. Стас снял штаны и устроился на коврике перед чьей-то дверью.

Быть пойманным на месте преступления он не опасался. Слово-то! Слово-то какое!

Преступление! Срать он на него хотел!

За те пять (или около того) минут, что потребовались для отправления, он снова

мысленно вернулся к водопроводной идее и вдруг совершенно отчётливо понял: она никуда

не годится. Она нелепа по самой своей сути уже только от того, что конечной своей целью

ставит осязаемый результат, за который в «школе злодеяний» можно получить отметку. И

даже не факт, что «отлично». Могут и родителей вызвать.

Какой же он кретин! Разгадка лежит рядом, на расстоянии вытянутой ладони. Величие

— это не размер, и не масштаб. Это свободный полёт фантазии, не ограниченный ничем.

Эйнштейн с его теорией, может, велик тоже, но и тот, кто втайне от всех, наперекор себе,

творит невозможное, тоже имеет право на зачисление в элитный клуб великих. Величие

внутри ТЕБЯ, оно про ТЕБЯ и для ТЕБЯ. Величие и свобода — в преодолении собственной

природы, заскорузлых, замшелых представлений, в способности перешагнуть через

брезгливость, чистоплюйство, страх. В неистовости и одержимости.

Стас вскочил на ноги и, забыв подтереться, натянул штаны. Лифт вызывать не стал, а

бросился по лестнице бегом вниз, к своему письменному столу. На щёлчок замка двери за

спиной и последующие крики негодования он внимания не обратил. Скорее, скорее, пока

мысль не выскользнула!

Только исписав листов десять, он смог отдышаться и в полном изнеможении лечь на

диван. Всё. Сделано. Теперь нужно отдохнуть и набраться сил.

Он стал проваливаться в сладкую полудрёму, но тут в дверь позвонили. Он бы

проигнорировал обычного посетителя, но этот оказался настойчивым и нудным, как

августовская муха. Пришлось, в конце концов, встать с дивана и открыть дверь, за которой

обнаружилась целая делегация соседей. Едва они отрыли коллективный рот и заголосили,

стало понятно, о чём пойдёт речь.

- Я очень устал, - рявкнул он, стараясь перекричать толпу. - Я хочу спать. Оставьте

меня в покое.

Они не желали угомониться и прислушаться к доводам разума, и тогда он достал из

штанов свой сморщенный пенис и стал его усиленно эрегировать.

- А вот кому! - заорал он весело, распугивая толпу. - Молодой! Горячий! Подставляйте

рты! Хватит всем!

Вернувшись в комнату, он, однако, передумал ложиться спать и ещё разок

внимательно перечитал написанное накануне.

«Родители человека — самые близкие ему существа. И в то же время — самые

беспощадные и бескомпромиссные враги. Каждое разумное существо, достигшее

необходимого уровня понимания сути вещей, должно в первую очередь избавиться от тех,

кто произвёл его на свет».

Отлично сформулировано. Лучше не скажешь. И выполнить эту пустяковину будет,

как два пальца об асфальт. И технически, и с точки зрения затрат времени и средств. Как всё,

оказывается просто!

16

Мадам Брукс (в девичестве — Белковская) обладала одной очень неприятной чертой

характера: она не умела останавливаться. При определённых обстоятельствах подобное

свойство является, скорее, достоинством: при бегстве от медведя, например. Или при