Зеркало - [13]

- Глупая. Он твой. Что захочешь. Можешь даже выйти за него за муж. Или сразу за

обоих.

Алиса не шутила и не паясничала. Катя, убедившись в этом, опустила глаза.

- Я хочу, чтобы он умер.

Они ехали в машине молча. Куда, Катя не знала. Но не домой. Остановились возле

какого-то офисного здания. Алиса своим ключом открыла стеклянную дверь. Пискнула и

замолкла сигнализация. Они вызвали лифт, но спустились на нём на два этажа вниз,

оказавшись в длинном глухом коридоре.

- Тир? - удивилась Катя.

- А ты чего ожидала увидеть? Розовую комнату с куклами?

Они подошли к стеклянным шкафам, где, словно в витрине, красовались

смертоносные железки, которые до сих пор в бутафорском виде Катя лицезрела лишь в кино.

- Выбирай.

- Как?

- Бери каждый. Трогай. Ощущай.

- Это имеет значение?

- Всё имеет значение.

Катя взяла в руки первый слева пистолет. По порядку буду, решила она. Примерила

его с помощью Алисы себе в руку.

- Кажется, хороший, - сказала растерянно она.

- Ну, и забирай. Будем считать это любовью с первого касания. Иди за мной.

Они двинулись вдоль узкого тоннеля, остановившись у стойки, перегородившей путь.

Алиса выдвинула ящик из стены и извлекла оттуда плотную коробку. Тут принципиально

ничего не запиралось на замок. Видимо, дошедший до сего места автоматически считался

своим, прошедшим все возможные проверки.

- Патроны, - пояснила Алиса, показывая глазами на коробку. - Твой ствол

шестизарядный, полуавтоматический. Понимаешь? Это означает, что из него можно завалить

шестерых подонков, не меняя магазина, если не делать промахов. Передёргивать после

каждого выстрела не надо. Смотри.

Она показала процесс зарядки магазина и подготовки оружия к ведению огня, делая

замечания и отвечая на вопросы. Потом встала наизготовку напротив мишеней и произвела

выстрел. Катя машинально прижала руки к ушам.

- Привыкай. Первое наставление: выстрела не жди. Плавно спускай крючок. Смотри

на прицел, а не на мишень. Она должна быть мутным пятном вдалеке. Правую руку расслабь.

Она должна опускаться и подниматься свободно. Дрожи не бойся — она не помеха для

опытного стрелка. Качай слегка руку вверх-вниз. Замри, задержи дыхание.

Выстрел.

- Теперь ты.

Первые шесть пуль ушли в «молоко» или ещё куда-то. В кисель, наверное. В стену за

мишенями. Видя измученное лицо курсантки, Алиса погладила её по щеке.

- Не переживай. Это не самое сложное. Попасть легко. Выстрелить намного сложнее.

- Тебе часто приходится это делать?

- Приходится? - Алиса улыбнулась своей ослепляющей белозубой улыбкой. - Я

смотрю на мир несколько иначе и, надеюсь, ты скоро примешь мою точку зрения.

- А как на это смотрит Библия?

- Не знаю. В наше время в школах учили другому: равенству и братству,

пролетарскому интернационализму, любви к Родине. Представляешь. Как это — любить

Родину?

Их тела неожиданно сблизились, и губы соприкоснулись.

- И ещё одно, последнее на сегодня: никому ни слова. Ты слепа, глуха и не

любопытна. Второй лекции на эту тему не будет.

Пальцы Алисы стали расстёгивать Катины джинсы. Она хотела сказать стандартное

«не надо», но побоялась, а потом забыла, зачем собиралась сделать подобную глупость.

10

Посовещавшись накоротке с Космосом, Стас выпил утренний кофе и стал одеваться.

Задача предстояла не из тривиальных. Ведь ему нужно было не просто появиться в офисе

работодателя для получения зарплаты, но выполнить возложенную на него миссию. Поэтому

от привычных джинсов, меховой куртки и ботинок он сразу отказался и стал рыться в шкафу

в поисках чего-нибудь более подходящего случаю. И ему повезло. Серое пальто, которое он

последний раз надевал лет пять назад, чтобы вынести мусор, испачканное мелом и лесным

мусором, отыскалось в отделении для вещей на выброс — хорошо, что он забыл тогда

привести в исполнение приговор. Со штанами возникли трудности, и он решил обойтись

вообще без них, оставшись в пижаме. Тем более, что он не снимал её уже вторую неделю. А

кроссовки с удобными дырками для больших пальцев ног, грязно-белые и без шнурков,

подошли очень кстати. Ещё он взял с собой клеёнчатую хозяйственную сумку. Для наличных.

Воспитанная и привычная ко всему московская публика в метро косилась на него, но

замечаний не делала. Он устроился на сиденье в самом конце вагона и стал размышлять.

Чтобы скоротать время, и вообще.

Если раньше траектория его жизни петляла, как заячья тропа в снегу, то теперь она

выпрямилась, и, благодаря этому факту, стало до оскомины отчётливо понятно, где начало и

где завершение. Почему этот странный и неприятный тип «Номер Три» не повстречался ему

раньше? Двадцать пять земных лет — коту под хвост. Тысячи и миллионы сказанных в

пустоту слов. Горы облаков бесполезно израсходованных эмоций. И всё это только ради

соблюдения приличий, придуманных кем-то посторонним, навязанных извне, в высшей

степени сомнительных.

- Ты пораскинь мозгами, - сказал «Номер Три». - Всего-то десять правил, а за тысячи