Зеркальные тени - [59]

Я шепчу ей что-то нежное, пока осторожно снимаю тёмные кружевные трусики и отбрасываю их в сторону.

На миг она сжимается, даже стискивает пальцы в кулаки, а затем глубоко вздыхает, выдыхает — и словно растекается по поверхности дивана.

Теперь и я уже могу избавиться от одежды, от неприятно давящих в паху штанов.

… Когда мы уже полностью обнажены, и я сверху, между её длинных, прекрасных ног, которые я медленно раздвигаю, не прерывая зрительного контакта, её лицо на миг каменеет, словно она боится, до жути, до ужаса, как боятся кошмаров маленькие дети. Её глаза расширяются, зрачок заполняет радужку, она сжимает мои бёдра коленями, до боли, боясь позволить мне двинуться.

Я нежно касаюсь пальцами одной руки между её ног, ощущая и жар, и влажность её естества. Она уже почти готова — и мои скользящие движения пальцами лишь добавляют страсти и огня.

Она выгибается, кусает губы, и всё равно громко стонет, словно огромная кошка, которую гладит любимый хозяин. Только ощущения намного острее. Я управляю ею своими ласками, постепенно вознося её на вершину удовольствия, отвлекая от будущего проникновения.

Мой член уже давно почти каменный, я едва не кричу от этого вдруг настигшего меня ожидания, от паузы, ударяющей по нервам огненными кнутами, от болезненного, пронзающего меня желания быть в ней.

Насытить себя и заполнить её.

— Пожалуйста, позволь мне, — тихо шепчу я, ловя её расфокусированный взгляд. — Я войду очень медленно и осторожно.

Наконец, когда я уже думал, что сегодня не получу желаемого, она нерешительно, очень медленно, но всё-таки кивает, сглатывая.

Движение бёдрами можно растянуть на бесконечность, если двигаться, будто делая множество отдельных кадров, перетекая из одного в другой, и так — долго-долго.

Ей почти не больно, это я вижу по её лицу, но она шумно дышит и кажется почти мёртвой, побледневшей.

Я наконец-то уже в ней полностью, погружаюсь до конца, и смотрю в её глаза с триумфом победителя. Желание пронзает меня так, словно в спину ударяет молния. Я цепляюсь ногтями за обивку, рву её, только чтобы не начать двигаться быстро и резко, чтобы не причинить ей боль, несмотря на огненную агонию, пытающую меня в месте соединения наших тел.

Когда Элли вклинивается в мои движения, начиная тянуться ко мне, двигать бёдрами, наконец-то отвечать, я могу двигаться так, как хочу сам — быстро, резко, почти вбивая её в диван, словно желая впечатать себя в неё, сделать своей навечно, утвердить на неё права.

В душе растёт что-то жгучее, тёмное, поднимающееся из подсознания.

«МОЯ», — последняя связная мысль перед сокрушительным оргазмом, который едва не отправляет меня в беспамятство как сильный удар по голове.

Элли кричит подо мной, её словно бьёт током, она расцарапывает в кровь мою спину — пускай, боль неимоверно сладка, когда мы кончаем вместе.

… Тяжёлое дыхание, мир словно сворачивается до размеров кровати, а тьма становится тёплым и лёгким одеялом, укрывающим нас от всего. Спрятаться, на миг забыть прошлое, стать кем-то другим, кем-то… настоящим. Я так хочу этого, поэтому поддаюсь сладчайшей иллюзии забытья. Я обнимаю Элли и вижу её счастливейшую улыбку, полную доверия и тепла, прежде чем она засыпает, просто отрубается, не прекращая прижимать меня к себе так отчаянно, словно кроме меня у неё в этом мире больше не осталось ничего ценного.

Я ласково глажу её по растрёпанным чёрным волосам, удивляясь ощущению нежности и хрупкости происходящего. И меня охватывает печаль, словно огромная тёмная, душная волна — я ведь понимаю, что, будучи нечеловеческим существом, рано или поздно она узнает, кто я такой. Наверняка у них на небесах, то есть, в аду, или в чистилище — не важно это по сути — хранится информация обо всех живущих. И рано или поздно некий доброжелатель — тот же Йоширо например, или один из тех, кто хочет заполучить её для себя — ознакомит Элли с ней. И… Нет, не хочу об этом думать!

Иду в ванную, беру влажное полотенце и возвращаюсь, чтобы очистить её тело от следов нашей любви… и её девственной крови.

Теперь её тело кажется совершенным, словно статуя из белого мрамора, даже каким-то неживым.

Ложусь рядом, обнимаю её покрепче и засыпаю, почти спокойно, хотя и не могу улыбаться так же безмятежно, как моя визави.

Ведь я, в отличие от неё, умею мыслить реалистически, а не полностью отдаваться витанию в облаках. Поэтому я никогда, наверное, не смогу полностью раствориться ни в любви, ни в счастье.

И… сегодня ночью, когда в моих объятиях спит счастливое божество, я не хочу думать о том, что изменил Агояши, предал нашу с ней не только любовь, но и дружбу. И не хочу представлять лицо Сае, каким бы оно стало, если б она узнала про случившееся. Ведь это был не банальный секс, который, с натяжкой, можно не считать хотя бы духовной изменой, а именно… Чувства.

… Всё-таки мне удалось уснуть.

Утром я проснулся рано, как обычно. Налюбовавшись лицом моей спящей красавицы, ярко освещённое сероватым утренним светом, я взял её на руки и перенёс в свою спальню, так как в той комнате не было штор, а очень скоро выйдет яркое весеннее солнце и разбудит её. Я же хочу, чтобы она немного поспала, ещё чуть-чуть была моей. Хочу сохранить эту иллюзию наших отношений, того, что мы всегда будем вместе.