Зеркальные тени - [57]

Я подошёл к зеркалу и с осторожностью втёр немного серого крема в рану — мало ли чего они могли там изобрести.

— Вроде ничего не болит, — я заметил, что Элли напряжённо следит за всеми моими манипуляциями, и выглядит так, словно вот-вот рухнет в обморок, особенно если что-то пойдёт не так. — Всё хорошо, — я положил круглую баночку на одну из полок. — Ты просто чудо, — я сделал несколько шагов, стал к ней ближе, практически вплотную и почти коснулся её губ своими, с восторгом отмечая, как её дыхание становится более частым, грудная клетка вздымается, а фиолетовые глаза словно одновременно застывают и загораются. Округлая грудь почти вжималась в меня, и я испытал страстное желание как можно скорее избавить её от пут лифчика.

Элли прикрыла глаза ресницами и дрожала, но я видел, что она всё ещё слишком напряжена — и мне пришлось отстраниться, хотя и неохотно. Я направился на кухню, поманив её за собой.

Элли послушно последовала за мной, словно покорная собачка, ожидающая от хозяина угощения, выглядевшая слегка контуженной после нашего недо-поцелуя.

— Давай выпьем чаю, у меня есть очень хороший сорт, подруга обожает дарить мне чаи… спасибо, хоть не катаны, — я улыбнулся приятным воспоминаниям. — Можешь пока сделать бутерброды, — я кивнул на холодильник и хлебницу, стоявшую на кухонном столе, предполагая, что если оставить её в бездействии, то она явно накрутит себя — и ещё сбежит.

Элли неуверенно улыбнулась и принялась готовить.

— Правда, мне все говорят, что мои блюда слишком отвратительные… и что их невозможно есть, — извиняще заметила она, выкладывая на столик в большой тарелке груду разномастных бутербродов.

— Ничего страшного, у меня полно еды, правда, я умею готовить только жареную картошку, ещё сварить кофе и чай. Сейчас я подогрею нам ещё что-нибудь в микроволновке.

Я старался, чтобы атмосфера между нами была дружеской, непринуждённой, чтобы моя красавица испытала ко мне доверие.

Неожиданно, когда я ставил чайник на плиту, ко мне сзади подошла Элли. Почти вплотную. Я замер, ощутив её горячее дыхание на своей шее и прикосновение её груди к моей спине.

— Вот всё, что я наготовила, — её рука поставила на столик тарелку с уже готовыми бутербродами.

— Отлично, — я повернулся — и наши лица снова оказались непозволительно близко, и я видел, как загораются её глаза, а их жар проникает в самое сердце и вызывает дрожь по всему телу.

— Ага, — она с трудом отвела взгляд от моих глаз, затем медленно вернулась за столик и уселась, уставившись на мои руки.

Вскоре мы уже пили чай и кушали, говоря ни о чём. Но я чувствовал, что беседа становится дружеской, и Элли полностью раскрепощается, оставаясь при этом удивительно милой… и ранимой. Я всё боялся её спугнуть, как маленького зверька. И всё это не обычное женское кривляние, когда некоторые представительницы слабого пола строят из себя слабеньких и беспомощных, чтобы что-то от тебя получить — единственные, кто так не делают, это Агояши и Сае, они всегда казались мне более мудрыми, словно были старше своих лет, и словно бы никогда не слышали об обычных женских хитростях. Элли казалось такой же удивительно искренней, что меня на самом деле изумило — подобное качество у воина равновесия как-то выбивало из колеи — я предполагал, что эта организация хоть и не столь многочисленна, но настолько же безжалостна, как и сами боги смерти. Как по мне, девушка должна быть равнодушной, холодной и безжалостной.

Но, как говорится, когда из Элли делали воина, моего мнения никто не спрашивал.

Мы вымыли руки и приступили к десерту — я специально для неё заказал несколько великолепных тортов, хотя сам к сладкому довольно равнодушен.

— Не хочешь посмотреть мою квартиру? — предложил я нейтральным тоном, ни на что явно не намекая, но предполагая намёк на интимность.

Элли кивнула, но немного напряглась.

— Я не буду тебя ни к чему принуждать, — я подошёл к ней ближе, но, сохраняя дистанцию, чтобы не напугать. — К тому же, я помню твою силу — неужели ты думаешь, что я настолько идиот, что накинулся бы на тебя?

— Ты меня боишься? — она внимательно, тревожно вглядывалась в мои глаза.

— Нет, а надо? — и это было правдой, которая прозвучала убеждением в моём голосе, что изрядно удивило её.

Ведь, по её мнению, я был обычным смертным.

— Я не собираюсь на тебя нападать безо всякого повода, — пожала она плечами. — Ты мне нравишься, — проговорила она смущённо, но твёрдо.

— Отлично, тогда пошли смотреть мои хоромы! — я взял её за руку и мягко повлёк за собой, продемонстрировав ей одну комнату за другой — особенное восхищением у Элли вызвала комната с большими окнами во всю стену и головокружительный вид из окна, всё-таки, пентхаус на последнем этаже — это нечто грандиозное.

Моя любимая комната, где я чаще всего отдыхал, понравилась ей больше остальных — из моей спальни она буквально вылетела, как пробка из шампанского — а в лабораторию только заглянула, поморщилась, пробормотала что-то, где я уловил только имя «Аза», и тут же вышла, явно не заинтересовавшись.

* * *

Большой белоснежный кожаный диван, стоявший на некотором возвышении, на белом ковре, а впереди стена из окон — когда сидишь на диване, кажется, что никакой преграды вообще нет — и ты смотришь с головокружительной высоты на Токио — и вот-вот тебя может унести ветром и сбросить вниз.