Зеркальной комнаты осколки - [11]
Шрифт
Интервал
Ты помнишь замечательные лозы
И гнезда молодого винограда —
Над девочкою дымчатоволосой,
Над мальчиком порывистого склада?
Такое не забудется ресницам:
Сокрытые узорными листами,
Друг друга, как заботливые птицы,
Кормили мы по ягодке — губами…
Влюбленные, неловкие, смешные!..
Те дети — чистоты не осквернили!
Но вскоре их рассветы заревые
Распутные ветра заполонили…
Я в память, как изгнанник, укрываюсь —
По ранним виноградникам блуждаю,
И отроком блаженным улыбаюсь,
И девочку свою обожествляю!..
Но глупо это! Глупо это слишком!
Ведь девушка с осенними глазами
Забыла — и несмелого мальчишку,
И лето с расписными облаками…
2.10.76 г.
«Надолго меня отравит…»
Надолго меня отравит
Угар опаленных дней —
Не чад в голове оставит,
А злые виде́нья в ней.
Как совесть бы ни просила —
От памяти не уйдешь.
Я все расскажу, что было,
И Правда повергнет Ложь!
А ныне… Сгущает осень
Суровость законных туч.
С усмешкою ветер бросил
Мне по́д ноги к воле ключ.
Я знал, что бежать придется,
Что серым залепит взор,
Что бывшее не уймется
Наращивать приговор.
Со временем — злее будет,
Нависнет гроза — плотней!
Но жизнь, разразясь, остудит
Угар обгорелых дней!..
16.10.76 г.
Однокласснице
Я приеду незванно веселым и пьяным,
Не ругай за браваду — я сам повинюсь.
Миролюбовской[3] ночью, объятой туманом,
Все равно от объятий твоих опьянюсь…
И меня не суди ты, игривая, строго:
Изменились тревоги со школьных часов.
Ты позволь мне, ровесник,
забыться немного —
От друзей и от пьянок, от драк и врагов!..
Мне так важно не думать,
что, может быть, утром
Нас навек разбросает по топи земной…
Я приеду нежданно, и ночью безлюдной
Эту гиблую юность забудем с тобой…
11.11.76 г.
С гитарой
Неистовы красные тени…
В ворованном жарком раю
Горячие наглые стены,
Зачем заковали вы песню мою?!
Зачем из печного оскала
В глаза мне хохочешь, огонь?
Того, чья душа угорала,
Кровавыми бликами раны — не тронь!
Я вырвусь из адского плена,
Навзрыд, но мотив — допою!
По струнам, по нервам, по венам —
Я выкричу страшную правду свою!
26.12.76 г.
Предновогоднее
Ветер хлесткий, холодный
Звезды по́ небу гонит.
Мрак зубастый, голодный
В стекла тонкие стонет…
Убежать бы, укрыться
От смертельной напасти,
С головою зарыться —
От себя, от ненастья.
Или — воли набраться,
Только злой и ехидной,
Чтоб нахально смеяться
Над, бедой дальновидной!..
29.12.76 г.
Чужие
По селу чужому
К дому неродному
Я иду подмерзший.
Вечер сизо-лунный,
Как пьянчуга блудный,
Звездами обросший.
Переполошившись,
Воодушевившись,
Псы вдогонку лают.
В окнах разноцветных
Нет мне лиц ответных:
Здесь меня — не чают!
Ждущие — далече…
Сон их безупречен…
Спите сладко, други!
Нам же, друг мой вечер,
Вместе ежить плечи
В вымерзшей округе…
6.01.77 г.
«Я живу без судьбы и имени…»
Я живу без судьбы и имени.
Я брожу по холодным улицам,
Наблюдаю чужие радости
И страдаю своими бедами;
Месяцами сижу закованный,
Сочиняю стихи паршивые,
Под гитару слагаю песенки,
Украшая свою действительность…
Я мечтаю о звездном будущем…
И друзьям доверяюсь письмами…
Но опять — человек без голоса,
Но и впредь — гражданин без имени…
19.01.77 г.
«Друзья мои, как все вы далеко!..»
Друзья мои, как все вы далеко!
На улице темно у нас и сыро.
Один я в доме. В комнатке моей —
Лишь тиканье часов…
Да лай собаки
Врывается сквозь звонкое стекло
Окна…
Там, в черноте вечерней,
Проходит юность —
сельские подростки
Идут привычно грязною дорогой
На танцы в клуб.
И только никого
Мое окно на свете не волнует…
Молчит гитара,
множественно раз
Прочитаны все письма дорогие.
Один я в мире…
Верные друзья,
А как там ва́м
вдыхается нетрудно?..
25.01.77 г.
Вагонопроводнице
1.
Длинна железная дорога,
На станциях — толчки и свет…
Послушай же и ты немного,
Что мне всего — семнадцать лет;
Что я тебя — ничуть не знаю,
Что ночь уже и нужно спать…
Но мне — ах, блажь моя шальная! —
Тебя так хочется обнять!
А я, когда ты ходишь рядом,
Раскачиваясь стуку в лад,
Ловлю надеющимся взглядом
Хотя бы твой случайный взгляд!
Но… близкая! Не замечая
Мой верхнеполочный НП[4],
Ты вновь скрываешься, скучая,
В служебном крошечном купе.
Вздыхаю я, печалю строки,
Качается плацкартный мир.
Вот рядом мы, в одной дороге,
Но я в дороге — пассажир…
2.
…Летит состав, и там, где вечность,
Огни проносятся назад.
Лишь возле тамбура беспечно
Два парня шаткие стоят.
Ты им являешься — такая,
Какую встретишь только раз!
И оба, зенками моргая,
Теряют дар сонливых фраз…
Затем, опомнившись, заводят
Велеречивый словоблуд
И жеребцами хороводят,
Тебя касаясь там и тут…
Они развязанно-игривы,
И им, конечно, наплевать
На то, что юноша ревнивый
Все это может наблюдать;
Что он с отчаянной тревогой
Вникает в скользкую игру,
Где ты дразнящей недотрогой
В свою ныряешь… конуру!
И вновь выходишь, занятая
Для виду чем-то, и опять,
Смеясь, кривляясь и болтая,
Себя даешь приобнимать…
Я отворачиваюсь молча,
Дышу в немытое окно,
Там искаженно, как от порчи,
Мое лицо отражено́.
И понимаю понемногу,
Что глупо сердце обольщать,
Что и в стихах немного проку,
Что ночь давно и нужно спать.
10.12.76 г.
Поезд Симферополь — Ворошиловград.