Зеркальное отражение - [25]

А еще есть такие люди, как полковник Росский, у которых, кажется, вообще нет никаких взглядов на жизнь. Они просто наслаждаются властью и могуществом. Орлова очень встревожил звонок Глинки. Начальник службы безопасности тайком позвонил генералу домой. Глинка был из тех, кто улыбается и нашим и вашим, но Орлов поверил ему, когда он сообщил, что на протяжении последних двадцати четырех часов Росский ведет себя исключительно скрытно. Вначале Росский настоял на том, чтобы лично расследовать тривиальный инцидент срабатывания системы сигнализации. Вслед за этим у него был незафиксированный в журнале разговор по защищенной линии с оперативным агентом. Затем Росский покинул Эрмитаж, не сообщив никому, куда он идет. Известно было только то, что у него состоялась встреча за закрытыми дверями с районным прокурором.

"Мне приказано работать вместе с Росским, – сказал себе Орлов, – но я не позволю ему никаких противозаконных авантюр". Нравится это Росскому или нет, но есть определенные границы, переступать которые ему не дадут; в противном случае он будет переведен на кабинетную работу. Конечно, поскольку за Росским стоит министр внутренних дел Догин, противостоять ему будет нелегко. Но Орлову уже не раз приходилось преодолевать трудности. В доказательство тому у него на теле были шрамы, и он был готов при необходимости получить новые. Он самостоятельно выучил английский язык, чтобы путешествовать по миру посланником доброй воли, – на самом деле он тайком таскал книги домой и занимался урывками, в свободное время, чтобы узнать, что думает и читает остальной мир.

Орлов поднял воротник серо-стальной шинели, защищаясь от пронизывающего ветра, и убрал в карман очки в старомодной черной оправе. Стекла в них всегда запотевали, когда он выходил на мороз из натопленного сверх меры салона автобуса, и у него не было времени с ними возиться. Как будто недостаточно уже одного того, что ему вообще приходится пользоваться очками, тогда как в свое время он острым взором различал с орбиты, с высоты трехсот миль Великую Китайскую стену.

Несмотря на проблемы с Росским, полные губы Орлова оставались расслабленными, широкий лоб под краем генеральской папахи не портила ни одна морщина. Красивые карие глаза, широкие скулы и смуглую кожу, как и врожденную страсть к приключениям, Орлов унаследовал от азиатских племен монголов. Прадедушка как-то сказал ему, что род Орловых является потомками первой волны степных воинов, пронесшихся через Китай и Древнюю Русь в тринадцатом столетии. Орлов не представлял себе, откуда у старика такие точные сведения. Однако ему нравилось считать себя наследником народа-первопроходца, милостивого, несмотря на завоевательные походы.

Чуть ниже пяти футов семи дюймов роста, Орлов обладал узкими плечами и стройным телосложением, что делало его идеальным, исключительно живучим космонавтом. Хотя служба в истребительной авиации прошла без происшествий, о годах, связанных с космосом, напоминали физические и душевные раны. Орлов заметно прихрамывал вследствие серьезного перелома обеих берцовых и бедренной кости – у него не раскрылся парашют во время возвращения из очередной космической экспедиции, ставшей последней. Правая рука была изуродована страшными шрамами, когда он вытаскивал члена отряда космонавтов из обломков разбившегося учебного "МиГа-27". Чтобы сохранить возможность самостоятельно ходить, Орлову пришлось вставить в бедро титановые спицы, однако он наотрез отказался от пластической операции на руке. Ему нравилось, как охает и ахает его жена всякий раз, когда видит своего бедного опаленного сокола.

При мысли о любимой Маше Орлов улыбнулся. Хотя сегодняшний завтрак был оборван внезапным звонком Глинки, генерал по-прежнему ощущал тепло совместно проведенных минут. В особенности, поскольку он сознавал, что чувство это ему придется сохранить до завтрашнего утра – самое раннее, когда он сможет снова увидеть жену. Перед тем как ему предстояло уйти на работу, они с Машей привычно выполнили ритуал, начало которому было положено почти двадцать лет назад, еще до того, как огненная ракета впервые унесла Орлова в космическое пространство: они крепко обнялись, убеждаясь в том, что расстаются, не держа друг на друга невысказанные обиды, что между ними нет ничего такого, о чем они бы пожалели, если бы он не вернулся. Со временем Маша поверила, что как только они нарушат эту традицию, ее муж не возвратится домой.

Эх, какие это были славные дни – полеты на орбитальных станциях "Салют" и "Мир"! Годы работы с Кизимом, Соловьевым, Титовым, Манаровым и другими космонавтами, проводившими в космосе многие недели и месяцы. Простая красота космических кораблей "Восток" и "Восход", совершенство астрономического модуля "Квант", позволившего заглянуть в глубины Вселенной. Грозный ураган могучей ракеты-носителя "Энергия", выводящей на орбиту целых сто тонн полезного груза. Как скучал по всему этому Орлов! Однако российская космическая программа, испытывающая острую нехватку финансирования, находилась на грани полного коллапса, и одиннадцать месяцев назад сорокадевятилетний генерал-майор авиации согласился возглавить этот высокотехнологичный операционный центр, предназначенный для того, чтобы присматривать за друзьями и врагами как за границей, так и у себя дома. Директор Федеральной службы безопасности Черкасов заверил Орлова, что его спокойная, но дотошная натура как нельзя лучше подходит для руководства таким разведывательным центром, находящимся на переднем крае борьбы с внутренними и внешними врагами, – и все же Орлов не мог избавиться от чувства, что для него это назначение стало шагом вниз. Он, прикасавшийся к небесному своду, избалованный интереснейшей работой со многими выдающимися учеными в Космическом центре имени Гагарина под Москвой, был низвергнут в подземелье ада. Как в свое время осознали монголы, прогресс и могущество нужно использовать на дело облагораживания людей, побуждая их ради этого идти на жертвы, а не погонять их, словно стадо баранов.