Зеркальная игра - [7]

Я прошел по коридору к телефонной кабине. Мне сразу же удалось найти номер телефона Лауры, потому что я догадался искать его на имя Бруно Фанчини. Я набрал номер, и Лаура тотчас же сняла трубку, как будто она сидела у телефона в ожидании моего звонка.

— Кто говорит? — тихо спросила она.

Я попытался представить себе комнату, из которой она говорит, и насколько близко находится от нее муж.

— Дэвид, — ответил я.

— О, вот это неожиданность. Как это вам удалось разыскать мой номер телефона?

— У меня находится ваша брошь.

—- Не может быть, она же лежала у меня в сумочке.

— Это не гак. Вы забыли ее на столике. Я нашел ее сразу же после вашего ухода.

— Кошмар! Я ведь совершенно не заметила.

— Как теперь мне поступить с ней? — спросил я.— Послать вам ее по почте или занести самому? Я сделаю так, как вы захотите.

Наступила долгая пауза. Я слышал в трубке дыхание Лауры.

— Алло, сказал я. — Вы слушаете?

— Конечно. Я просто размышляю. Вы можете сделать мне -одно одолжение?

— Какое?

— Переложите на минутку трубку к вашему сердцу.

— Нет, этого я не сделаю, сказал я. Мне не хотелось. чтобы она знала, как сильно оно бьется, хотя я и подозревал; что эго ей и без того уже известно.

— А разве это не называется бить лежачего?

— Да, и раз вы уже об этом заговорили, то я должен сказать, ч то я изменил свое отношение к этой поговорке. В будущем я буду поступать так же, как и вы.

— Но это ведь не спортивно?

— Мне это теперь безразлично.

— В таком случае моя брошь слишком ценна, чтобы доверить ее поч те. Как вы считаете?

Это ваша брошь, значит, вам и решать,— сказал я, пытаясь вложить в свой голос металл.

— И все же мне кажется, что лучше не посылать брошь по почте.

— Тогда я привезу ее вам.

— О, нет. Этого мне не хотелось бы. Где вы живете, Дэвид?

— Виа Карнина, дом 23, сразу же за театром «Ла Скала», нижний этаж.

— Я приеду за брошью завтра около семи часов, Дэвид.

— Только у меня слишком просто,— сказал я.— Но, как хотите.

— Итак, до завтра,— сказала ,она.— Спокойной ночи, Дэвид.

— Спокойной ночи.

Глава 2

На следующий день утром я водил по собору одну пожилую американскую пару. Они оказались очень милыми людьми и щедро отблагодарили меня за труды.

Едва отъехал их автомобиль, как. ко мне подошел Торчи.

— Очень рад, что ваши дела процветают, синьор Дэвид,— сказал он с дружеской улыбкой.— Как будто два последних дня были очень удачными для вас.

— Согласен,— сказал я, возвращая ему пятьсот лир.— Благодарю за заем. Эти деньги принесли мне счастье.

— Вы что-нибудь решили в отношении броши? Я могу отдать вам за нее деньги через час.

— Я не продам ее. Она ведь мне не принадлежит, и я собираюсь вернуть ее.

Торчи пожал плечами.

— Я люблю вас, как брата, синьор Дэвид,— сказал он,—- и надеюсь, вы простите меня, если я выскажу свое убеждение: очень немногие женщины в мире стоят двести тысяч лир.

— Мне очень не нравится, когда в одной фразе говорят и о женщине, и о деньгах.

— Прошу прощения, но я видел все, что произошло в соборе между вами и той дамой. Это, конечно, все естественно и понятно. Такая красивая женщина определенно предназначена для любви. Но, если вы продадите брошь мне, то сможете эти деньги употребить с пользой для себя. Если же вы вернете брошь ей, то получите только благодарность, а может быть, и нечто большее. Но по сравнению с тем, что она может вам предложить, потеря денег — это плохая сделка. Подумайте как следует, синьор Дэвид.

— Убирайся, искуситель,— со смехом сказал я. —  Я не продам брошь.

— Подождите, не торопитесь с решением,— вдруг с каким-то страхом крикнул Торчи.— Я делаю вам другое предложение: дам вам двести пятьдесят тысяч лир и Симону в придачу. Это хорошая сделка. Симона — очень искусная девушка и в домашнем хозяйстве, и в любви.

— Это действительно прекрасное предложение, но брошь я не продам. Если бы она была моей собственностью, то я ни минуты бы не раздумывал. Но брошь мне не принадлежит. И тут ничего не поделаешь. И давай поставим на атом точку.

Торчи печально смотрел на меня.

— Боюсь, что синьора произвела на вас слишком большое впечатление. Это очень плохо. Мужчине нельзя Слепо влюбляться в женщину.

— Хватит, Торчи.

— Я все же думаю, что вы еще раскаетесь в своем решении,— сказал он.— Человек, предпочитающий женщину деньгам, накликает на себя беду. Я буду молиться за вас.

— Пошел к черту! — крикнул я, потеряв терпение.

Я особенно разозлился на Торчи, потому что он говорил именно та, что я все время повторял себе после телефонного разговора с Лаурой.

— Я попрошу и Симону молиться за вас, -— с достоинством сказал Торчи.

Потом он отошел от меня, благочестиво склонив голову.

Горшок с темно-красными бегониями украсил стол возле окна. Репродукция с картины Боттичелли была запрятана под кровать. У Филиппо я позаимствовал скатерть, чтобы застелить стол, у Умберто — шелковое голубое покрывало на кровать, а у Джузеппе — красивый персидский ковер. Моя комната преобразилась. Я купил две бутылки бордо и попросил Пьерро сделать мне десяток бутербродов. Он заботливо снабдил меня двумя бокалами и тарелками, и я в последний момент согласился с гем, что он пришлет мне еще бутылку коньяку,