Зеноби - [26]

Как-то несколько лет назад смотрел старый фильм про американок, попавших в турецкую тюрьму: одно сплошное насилие и унижения. И это в Турции, которая уж куда ближе к Европе по менталитету. Бедные девушки к середине своего срока превратились в оборванных и грязных зомби. Нет уж, девушку, попавшую в руки полиции без документов в этой стране, ждет ад: ей придется обслужить и не по разу всех полицейских, а потом и всю тюремную охрану. Потому что человека без гражданства и репатриировать-то некуда, он превращается в безымянного раба, в секс-игрушку. А потом растворяется где-то среди барханов.

Так, думай Александр, думай! Но как я ни старался, ничего путного в голову не лезло, идеи все были фантастические и несбыточные. Так карты просто не ложатся, он не зависают ребром в воздухе. Прошло два томительных часа, а потом и еще два. Я начал опасаться, что Марию или перехватили по дороге, или она просто испугалась и кинула меня с теми пятьюстами динарами, что я ей отдал на текущие расходы.

Звонок входной двери заставил меня подпрыгнуть. Несколько секунд помедлив, я решительно распахнул дверь, надеясь на лучшее. За дверью стояла нагруженная сумками и пакетами Мария, которая имела вымученный вид.

— Прости, я немного задержалась, очень трудно купить спиртное в Аммане, особенно если ты девушка. И потом я еще взяла немного продуктов и краску для волос, перекись. Будем тебя гримировать, — Мария прошла на кухню и со вздохом облегчения начала избавляться от своего груза.

— О гриме поговорим позже. Сейчас давай пиво или водку — что ты там купила? — поставим в холодильник и потом будем накрывать на стол. Хочу напиться и забыться. Мой тон не оставлял сомнений, что намерения мои серьезны. Еще со студенческих лет у меня была привычка напиваться при столкновении с серьезной проблемой. Как ни странно, на второй день взгляд на проблему прояснялся и решить ее становилось легче.

— Я взяла водку бутылку «Столичной» и пять бутылок «Амстела», — улыбнулась Мария. — Составлю тебе компанию, не одной же тебе пить? Спиртное немедленно отправилось в холодильник, а зелень и припасы были частично выставлены на стол, частично нашли себе приют там же, в холодильнике. Мария положила туда еще что-то прямо в мешке, пробормотав о сюрпризе. Через полчаса, помня золотое русское правило, «градус нельзя понижать», мы начали застолье с пива. У меня были сомнения насчет спиртного, я понятия не имел ни о привычках прежней хозяйки тела, ни о ее пороге переносимости алкоголя. Определенно, это тело было знакомо с пивом, не было отвращения, да и градус оказался слабоват.

Когда через час пиво было оприходовано, и Мария торжественно вытащила водку. Литровая «Столичная» на родине в такой таре мне не встречалась: заиндевевшая бутылка манила к себе возможностью все забыть, наплевав на проблемы. Но когда Мария с хитрой улыбкой вытащила с холодильника литровую банку соленых огурчиков и помидорчиков, моя челюсть просто упала:

— Откуда?! — Я знал, что соленья вообще практически не встречаются в этой восточной стране, да и зачем заготавливать помидоры и огурцы, если они растут круглый год? Защемило в груди, повеяло родным, домашним уютом. Как там мама? Наверное, сходит с ума, не находя себе места. Зная ее характер, можно предположить, что она уже позвонила во все инстанции, подняла на уши всех, кого только можно. Главное, чтобы она не терзала себя переживаниями, у нее слабое сердце, а я выпутаюсь. После нескольких бутылок пива моя уверенность в завтрашнем дне и в том, что я смогу выйти из этой ситуации, возросла.

— В большом Аммане есть целый квартал, где живут русские, украинцы, казахи. Там несколько русских магазинов. Есть ресторан, клуб и школа. Там довольно большая русскоязычная диаспора, хотя и не очень дружная. Там и купила, поэтому и задержалась, — заметно охмелевшая Мария стала немного раскованнее и держалась уже совсем естественно. — За соленья отдельное спасибо! Я потянулся к банке, но Мария, опередив меня, ловким движением открутила крышку, выложила в миску соленые огурчики и помидоры, а затем начала раскладывать по тарелкам остальное. На столе появились нарезанная колбаса, сыр, свежие помидоры, лук и чеснок. «Опыт не пропьешь», — подумалось мне, когда я ловким движением открыл бутылку и плеснул грамм по пятьдесят себе и Марии.

— Что ж, будем, — я запрокинул стаканчик, и ядрёная жидкость как по маслу скользнула по пищеводу, заставляя быстрее биться сердце и наполняя жилы огнем. А водочка-то хороша, совсем без привкуса сивухи, и пьется легко.

— Будем, — откликнулась Мария, выпивая свою порцию.

Потом был тост за здоровье, за мам, за страну и очередной тост уже сказала Мария:

— За нас, за девушек! Мало нас, красивых и хороших осталось!

На этом тосте я замешкался, не считая себя девушкой, хотя прилагательные «красивая и хорошая» приятно потешило самолюбие. Но рассудив, что не стоит спорами на гендерную тематику портить такое классное застолье, я выпил молча, чокнувшись с Марией. Было еще много тостов, чем дальше они говорились, тем хуже помнились.

Смутно помню, как, растопырив пальцы с наманикюренными ногтями, втирал Марии, что я не баба и что яйца у меня есть, и они стальные, а Мария пьяно икала и поправляла меня: