Зенитные залпы - [11]
— Эх ты, Взрывательный!
Командир дивизиона и Новицкий медленно шли по огневой позиции, С ними и Андрей Кулик. Остановились.
— Порядка нет никакого в вашем расчете, Младший сержант! Как же это так? А? — строго говорил командир дивизиона.
— А чего доброго ждать, когда в моем подчинении сырой материал, — не моргая ответил Кулик. — Сами посудите: Петухов без году неделя как заряжающим стал. Наводчик Синица только стишки сочиняет, а работать у пушки не научился. А тут еще Ласточкина к нам направили. И мне, Кулику, с такими птицами не спеться.
— У вас же бойцы, а не птичье хозяйство!
— Да, а наш расчет недаром «птичьим» прозвали.
— Выходит, что птице с птицами не спеться? — голос Даховника резкий, недовольный, — А надо бы!
— Трудное это дело… — процедил Кулик.
— Ну а все ж, как сколачивать расчет будем?
— Кто его знает…
— Вы свободны, младший сержант…
— Разрешите иттить?
— Не «иттить», а идти, — поправил его Даховник.
— Привычка, товарищ старший лейтенант. Разрешите иттить?
— Идите!
Кулик с невозмутимым видом медленно шел к орудию.
— Вот какая это птица, — глухо проговорил Новицкий. — Отстраню, не получится из него командира орудия.
— Правильно, — подтвердил Даховник, а затем продолжал: — С младшими командирами нужно чаще проводить занятия, учить их.
— Все это сделаем. Нажмем…
— А где комиссар батареи?
— Политрук Михайлин по заданию политотдела выехал в командировку. Скоро вернется.
— Приедет — пусть крепко берется за дело. Авралов не устраивать. А попотеть всем нужно…
Новицкий остался один. В душе он был рад за своего друга Даховника, но собой был недоволен. Ведь положение во вверенной ему батарее было неутешительным.
Каждый день на огневой позиции проводились тренировки на слаженность расчетов, отделений, взводов. «Третий подводит, — еще раз убеждался Новицкий. — Но кого же назначить командиром орудия?»
…Вечерело. Закончился ужин. Комбат зашел на кухню. Чистившие картошку бойцы сообщили, что повар ушел в третий расчет к своему земляку. Шагая по тропинке, которая огибала огневую, Новицкий увидел двух солдат в курилке. Подошел к ним. Так и есть: два Кулика. Встали навытяжку. Комбат предложил сесть, разрешил курить и сам прикурил папиросу. Спросил:
— О чем толкуете?
— Навчаю земляка, як воюваты треба, — отозвался повар. Он потеребил пальцами бурые жесткие пучки усов, крякнул:
— Э, хлопцы! Орихи исты и то треба умиючи. А то кинешь у рот и зубы можешь поломаты. А вийськове дило — складна справа. А колы ше командирський пост довирилы — в доску розбийся, ночей не спи, а зробы все, як треба.
— Верно, Матвей Петрович, — согласился Новицкий.
— А Андрий наш — нос крючком, пузыри пускав, а дило страдав.
Кулик-младший, наклонив голову, затягивался табачным дымом, молчал. Он понимал, что немало наломал дров, да не соберешь теперь щепок в одно бревно. Придется довольствоваться положением красноармейца.
— Ничего, он еще молодой. Побудет бойцом, поймет службу и свое скажет, — обнадеживающе говорил Новицкий, глядя на мрачное лицо Андрея Кулика.
А Матвей Петрович, щуря серые выцйетшие глаза, обратился к командиру батареи:
— Колы ж мене до зенитки призначите? Давно обицялы.
— Выходит, прощай кулинария? — улыбнулся Новицкий. — Кого же на кухню?
— Так кулинар я доморощенный. А биля пушки ще в фомадянську стояв. Стриляв як! О-го-го!
— Каким номером хотите? — неожиданно для повара спросил Новицкий.
— Та любым. Не пидведу.
— Подумаем, Матвей Петрович, решим. — Новицкий бросил окурок в железную бочку, вкопанную в землю, встал. Поднялись и Кулики.
— Так що можно надиятыся? — не унимался Матвей Петрович, приподняв глаза.
— Да вы, оказывается, человек настойчивый, — заметил Новицкий. — Подумать надо…
Комбат знал, что на третьем орудии была неисправна полуавтоматика, и теперь, проходя мимо орудийного окопа, задержался:
— Орудийный мастер был? — спросил у дежурного в расчете Петухова.
— Так точно! Отремонтировал.
— Проверим.
Возвращаясь в свою землянку, комбат увидел, как обычно, всегда куда-то торопившегося старшину батареи Алексея Конушкина и предложил ему подобрать нового повара.
— А Матвей Петрович? — удивленно спросил старшина.
— Ему дадим другую работу…
Шли дни. Учебные тревоги, объявляемые Новицким, сменялись боевыми, затем снова тренировки. Пот не высыхал на гимнастерках батарейцев. Новицкий забыл о сне, казалось, с ног свалится. «Хотя бы скорее комиссар вернулся», — не раз думал он. И вот вскоре позвонил Манухин и сообщил, что Михайлин прибыл из командировки, находится в полку и вот-вот будет на батарее.
Под вечер заявился Василий Иванович Михайлин. От поездки в тыловой город, на военный завод, где с группой артиллеристов принимали боевую технику, впечатлений уйма. Поделился ими с Новицким и, узнав о новостях батарейных, поспешил к бойцам.
Шагает он своей кавалерийской походкой по огневой и слышит доносящийся шепот: «Чапай приехал». Михайлин знал: это так называют его. То ли потому, что имя и отчество такие, как у знаменитого комдива, то ли, может, находят какое-то сходство во внешности, манерах — трудно сказать. Но слово «Чапай» пристало к нему крепко. Направился к третьему расчету. Сидевшие на лужайке близ своей землянки бойцы вмиг встали. Один из них по всем правилам отрапортовал. Это — Матвей Петрович Кулик. Взгляд Михайлина задержался на нем: сапоги блестят, гимнастерка отутюжена, белоснежный подворотничок — артиллерист!
«Бродовский котел» — книга об одной из ярких страниц Великой Отечественной войны. В сборнике рассказывается о том, как войска 1-го Украинского фронта, осуществляя Львовско-Сандомирскую операцию, летом 1944 года прорвали сильнейшую оборону противника, окружили и разгромили восемь немецко-фашистских дивизий.Воспоминания непосредственных участников этих боев, очерки писателей и журналистов, публикуемые документы рассказывают об исключительной напряженности и ожесточенности боевых действий, об отваге и мужестве пехотинцев, танкистов, артиллеристов, конников, летчиков, саперов, связистов, о совершенных нашими воинами героических подвигах при окружении и ликвидации крупной вражеской группировки.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.