Земной круг - [5]
Известный археолог М. П. Грязнов, исследователь древних погребений Алтая и Казахстана, узнав о находке Копаницына, поспешил на Усть-Чарышскую пристань. Грязнов опросил население, осмотрел приобские пески, собрал сведения о прошлом этой местности. Многие обстоятельства показались ему загадочными.
Тем не менее главного отрицать было невозможно: на Алтае в 1923 году были найдены античные монеты, Боспор, пусть даже не без участия каких-либо посредников, так или иначе вошел в соприкосновение с берегами далекой Оби!
Если мы пойдем в сторону Гекмитрона — Земной Двери, описанной Плинием, то знаки Боспора обнаружатся «в северной части Западного Тянь-Шаня», как говорит об этом известный востоковед Поль Пелльо. Его труд, изданный в 1933 году, оказался недоступным мне, но свидетельство Пелльо я нашел у Хеннига, во втором томе книги «Неведомые земли». Там черным по белому написано, что в Западном Тянь-Шане были найдены монеты, выбитые в Боспоре в 400 году до нашей эры, то есть всего через двадцать пять лет после смерти Геродота. Вот куда шагнули продолжатели скитаний Аристея Проконнесского!
Эллинов мог овеять пронзительный ветер «юйбэ» или Плиниев Аквилон, вырывавшийся из гранитной Земной Двери: неподалеку от Джунгарских ворот были найдены шестнадцать пантикапейских монет. Об этих находках сообщил немецкий ученый E. Dichl в 1923 году.
Пантикапейские клады лежали неподалеку от озера Сайрам-нор. К северу от Сайрам-нора встает хребет Борохоро, устремивший свои отроги в сторону озера. Там же простирается долина Бороталы; поперек ее проходит дорога из Кульджи в Чугучак. Путь этот, южнее Сайрам-нора, поднимается на Талкинский перевал. Все эти места находятся в Западном Китае.
Мимо юго-восточного побережья альпийского озера уходит на восток дорога, ведущая в Шихо и Урумчи. Короче говоря, Сайрам-нор находится в непосредственной близости от проходов из долины Или в Джунгарию, почти возле самых Джунгарских ворот. Если принять их за Плиниеву Земную Дверь, то этим будет облегчена задача поисков области, где жили исседоны во времена Плиния. Тогда исседонов можно узнать в усунях, о которых столько написано разными исследователями.
Усуни, выходцы из степей к западу от излучины Желтой реки, к 139 году до нашей эры уже обитали в Семиречье. В то время произошло одно примечательное событие, свидетельствующее о связях Средней Азии со странами далекого Запада.
В 101 году до нашей эры китайский полководец Ли Гуан-ли ходил войною на Давань (Ферганская долина). Он осадил даваньскую столицу Кушан, причем имел случай убедиться, что среди осажденных находились иноземные мастера, прибывшие туда из Дацини (так назывались китайцами тогда страны Запада — Рим и Эллада).
Проникновение эллинов или римлян в Фергану за сто лет до нашей эры было удостоверено китайскими историками. Так потомки Аристея впервые соприкоснулись с китайцами.
Но вернемся снова к усуням. В науке уже были попытки отождествить их с исседонами. Советский исследователь А. Н. Бернштам еще в 1941 году в своем «Археологическом очерке Северной Киргизии» утверждал, что исседоны составляли один из союзов сакских племен; усунь — лишь китайская транскрипция слова исседон.
Лет через шесть, возвратившись снова к этому вопросу, А. Н. Бернштам заявил, что исседоны или асии античных писателей в Китае назывались усунями, а у древних иранцев — кушанами. Историк вспоминал при этом и Аристея Проконнесского, замечая, что тот в рамках своего времени мог отождествить исседонов VI века до нашей эры с массагетами, то есть с теми же саками или азиатскими скифами. Собственно, об усунях еще не было упоминаний в китайских летописях. В те времена синеокие и золотобородые усуни уживались вместе с юэчжами в стране между западным изгибом Желтой реки и Кукунором: в еловых дебрях Наньшаня, на берегах Эдзин-гола пылали усуньские костры.
Только в 165 году до нашей эры усуньские орды после долгих скитаний осели на берегах Или, и Семиречье стало их второй родиной. Вскоре они смешались с народом юэчжи и саками, унаследовали некоторые обычаи своих предшественников в стране Семи рек. Поэтому стали закономерными те или иные приметы юэчжи и саков, перенесенные на усуней.
У саков, например, издревле был принят обычай украшать себя рогами. Об этом свидетельствует знаменитая героическая поэма «Махабхарата». В ней изображены «саки, тохары и канка, люди, заросшие волосами, с рогами, прикрепленными ко лбу». Как тут не вспомнить длинноволосых исседонов!
Как объяснить их одноглазость, о которой впервые поведал миру Аристей Проконнесский? Кстати, надо сделать оговорку, что Геродот, в отличие от Аристея, одноглазыми объявил аримаспов, и с тех пор античные писатели дружно последовали за Геродотом; в их представлении скифские циклопы связаны только с аримаспами. Страбон однажды разъяснял, что великий Гомер своих одноглазых «киклопов» мог заимствовать из преданий Скифии.
Но раз Аристей Проконнесский сообщил про исседонов, что «каждый из них имеет один глаз на прекрасном челе», то у нас нет никаких оснований отнимать у них эту, пусть сказочную, но присущую им особенность.
