Земное время №2 2016 - [50]

А пальцы тщательно перебирают,

Как четки – ни одну не пропустив.

Касание то бережно, то гневно,

Поверхностно иль мощно, глубоко,

То нежно, трепетно – то слишком нервно:

То гром басов – то ввысь, до облаков!

И в звуках этих все: улыбки, слезы,

И чистых отношений красота,

И беззащитность веточки мимозы,

Шум водопада, горя немота…

Аккорд последний. Руки замирают —

Так сложены у птицы два крыла.

Но музыка еще парит, витает —

Я прикоснулась к ней и… ожила.

ВЕРА

Перепутаны напрочь мысли —

Тупиковая ситуация.

Вихрем кружат сухие листья

В день апрельский, как провокация:

Мол, не ждите тепла. Понуро

Расползайтесь, как тени хилые…

Словно осенью, небо хмуро:

Занавешено балдахинами

Солнце – тучами. Воет ветер.

Нет убежища и спасения.

Но раскаяний поздних плети

Сотворят чудо воскресения?

Завихрения жутких мыслей:

Скачут, мечутся – распоясались.

Вопреки природе и смыслу

Нет тепла в душе – даже малости.

Замерзает апреля нежность.

И березка дрожит без платьица.

И главенствует неизбежность.

Непогода прохожим плачется.

Зебра-жизнь: цвета – белый, черный.

Отчего затянулась серая

Полоса? Кружит горе-ворон.

Но лампадкой чадит в душе… ВЕРА.

МОРЮ

Кого любила?.. Море…

Андрей Вознесенский

Берега балтийского полоска

В ожидании янтарных редких слез.

Нарядилось в сине-белую матроску

Море, просолив ее насквозь.

Даль морская – не охватишь взором!

То спокойна, то тревожна, то страшна.

Но, бессильны пред Нептуновым простором,

Все ж достать пытаемся до дна.

Ты прекрасна, водная стихия!

Столь загадочен в ракушке тихий стон…

Синеокая коварная богиня

Не уступит никому свой трон!

Волн всклокоченных белеют гривы,

Будто на скаку у резвых стригунков.

И стремительны их смелые порывы:

Вот достать бы им до облаков!

Море удивлять не перестанет —

Темпераментный талантливый актер:

То злодея беспощадного сыграет,

То смиренно шепчет, как суфлер.

Бури завыванье, шторма рокот

Или штиля нежный трепет-говорок —

Музыка безбрежна!.. Солнца око

На закате – алый поплавок.

Ждем чего-то, глядя в даль морскую.

Комом в горле – чаек белых стон:

И они по-своему тоскуют,

И горчит разлукой лучший ром…

Александр Якимов (МАПП / Латвия / Резекне)

Закончил Латвийский госуниверситет (правоведение) и Московский литературный институт (литературная работа). Работал судьей и присяжным адвокатом, депутат 10, 11, 12 Сеймов Латвийской республики. Редактор и составитель антологий: Русская поэзия Латгалии и Русская поэзия Латвии, а также других поэтических изданий. Ведет Латгальский поэтический вестник «Сейчас» и Резекненский поэтический вестник «Панорама Резекне». Печатается в Латвии и в других странах. Член МАПП.

Весеннее

И все не так, и все не впрок,

Углы по комнате срезаю —

Пока не ступишь за порог,

Я безнадежно замерзаю.

Шагами выверен излом,

Как будто у окопа бруствер,

Но вот дверей скрип принесло —

В весне ведь главное – предчувствье!

И пусть снег не сошел с полей

И мы еще на зимней кромке,

Но сердцу станет вмиг теплей,

Лишь голос твой услышу звонкий!

Банально все на самом деле…

Ведь, как слова ни городи,

Но прежней чувственной метели

Не бушевать уже в груди…

Не воскресить былого пыла

И даже если бы могли…

Ведь то, что есть – не то, что было,

А лишь чадящие угли…

Их вид давно уже не светел…

И этот горьковатый дым,

Чтоб не носил по свету ветер,

Пора залить ведром воды…

Ведро воды… Какая малость…

Лишь так, дымиться перестав,

Для них спасительным осталось —

В сердцах сберечь тепло костра!

День прошедший ладной

Блещет новизной,

Вот уже прохладой

Стал июльский зной.

По деревне ветер

Водит на постой

Травяных соцветий

Духмяной настой.

Вот ступил на грабли

Рьяный ветерок —

И в настой уж вправлен

От печей дымок.

От парного нрава,

Как ручьи река,

Принимают травы

Запах молока.

Вот с вечерним небом

Замыкает круг

Теплый запах хлебный

Бабушкиных рук.

Стал для сердца сладкой,

Лиственно-резной,

ВременнОй закладкой

Тот июльский зной.

Трубы, барабаны,

Рвите воздух в клочья,

День сегодня банный,

Прочь, заботы прочие!

С пяток до макушки

Просится сердешное,

Прижимая уши,

В баню тело грешное!

В зуде, «елы-палы!»,

Сторона вся тыльная,

Где там причиндалы

Наши банно-мыльные?

Эй, душа, не хлебом

Только дни нам дороги,

Как-то ближе к небу

За парильным пологом!

Разомлевшей взвесью,

Раскрасневшей барыней,

Хочешь в поднебесье

Погулять распаренной?

Эх, вот-вот на славу,

С толком, помаленечку,

И поддам же пару,

Намашусь я веничком!

А.

Летний зной повис над кленами,

Но в тени под сенью лиственной

Хорошо и утомленною

Для кого-то быть единственной.

Что сравняется с усладою

Приходящего томления?

И ласкает грудь прохладою

Только ветра дуновение.

И цветение телесное

Над примятыми им травами

Сторожат стволы древесные

Распростершимися главами.

И вот-вот сей час полуденный

Вспять начнет свое скольжение

Золоченою посудиной

Из костра самосожжения.

И добавить больше нечего.

Небо дымкой занавешено,

И красиво, и доверчиво

В сонной неге млеет женщина.

А дня осеннего так мало!

И вот уже, встречая мглу,

Лучи, не твердо и устало,

Скользят прощально по стеклу.

И замерев, и тихо охнув,

Вослед лучам бросая вздох,

Все разом потускнели окна

И сумраком умылся дом.

И этой мглы – такой, откуда

Все расплетающийся жгут…

У комариного бы гуда

Спросил, да только где он – гуд?

И выдыхаю без запала,

Поверх бумажного листа: