Земная оболочка - [20]
Но доктор Моузер сказал:
— Нет, нет! Уходите отсюда. Сейчас же!
Форрест поднял глаза.
Кровь бурой коркой покрыла руки доктора.
Запавшие глаза Евы были закрыты. Зубы до единого обозначились под кожей лица, туго натянутой, словно под напором ураганного ветра. Комната наполнилась звенящим ровным звуком — его издавала крепкая нить, продетая сквозь Еву, опутывающая его, не дающая дышать.
Форрест, не помня себя, бросился вон из комнаты.
С полчаса он сидел, закрыв глаза, в кухне на черном стуле с прямой спинкой, бросив руки на неубранный после внезапно прерванного завтрака стол. Сидел совершенно неподвижно, если не считать прерывистого дыхания. Потом левая рука его нашарила недоеденную остывшую пышку, он положил ее в рот и стал жевать: маленький черствый кусок разбух, пропитавшись слюной, лег противным комком на язык, полез в горло — орудие наказания. Он выплюнул его в ту же руку и швырнул на пол, а потом долго вытирал пальцы о грубые шерстяные брюки, еще не просохшие после дождя. Жила в нем, казалось, одна лишь мысль, бившаяся в небольшом пространстве позади глазных яблок — где бесконечно повторялась все та же беззвучная фраза: «Я убиваю все, до чего дотронусь». Все прочие мысли были вариациями этой темы — если и на этот раз он не сумел удержать самое дорогое, то дальнейших попыток делать не следует, нужно иметь благородство удалиться. Однако и теперь он не думал о смерти — просто о том, что нужно держаться подальше от людей. Сам по себе возврат к одиночеству мало огорчал его — все были одиноки, по крайней мере, все вокруг него. За тридцать лет пристального наблюдения ему ни разу не встретилось удачного соединения двух человеческих существ, ограниченных общим пространством. Обычно они проводили жизнь в гнетущем молчании или в нескончаемых жалобах: взять хотя бы его отца, до сих пор, возможно, скитающегося по свету, его мать, покоящуюся в сырой земле всего в миле от того места, где он сидел (в миле от тела Евы), его сестру Хэт, Кендалов, у которых он похитил последнее, что удерживало их вместе.
Один раз ход его мыслей прервала черная Полина, которая пришла за черным жестяным чайником, бурлившим на плите. Он видел ее, но так и не узнал, кто это, — она не попадала непосредственно в поле его зрения, двигалась молча, только действия ее говорили: «Чайник кипит, я должна отнести его туда, где нужен кипяток». Поэтому он не спросил ни о чем, а стал ждать доктора, или Хэт, или голоса, который, проникнув через все стены и перегородки, позовет его. Но что скажет этот голос? «Поди сюда»? или «Уйди»? «Уйди отсюда подальше, навсегда»?
Положила конец ожиданию Хэт. По выражению ее лица он понял, что она хочет что-то ему сказать, но изо всех сил сдерживается.
Она притворила за собой дверь, прислонилась к ней на миг, затем подошла к плите и сняла с конфорки второй кипящий чайник. Потом подошла к столу и остановилась рядом с братом.
— Ну, как его назовем? — спросила она.
Он озадаченно посмотрел на нее.
— Как сына назовем? Твоего сына.
Сперва он подумал, что начисто забыл, но потом вспомнил, что ничего определенного они не решили. Ева как-то сказала: «Хочешь уговор — если будет мальчик, ты выбираешь имя, если девочка — я», — но он ответил: «Нет, это мы решим вместе, когда будем знать, кто у нас». Он посмотрел в лицо Хэт, по-прежнему ничего не выражающее, каменное, и сказал:
— Мы хотели выбрать ребенку имя вместо.
— Это мальчик, — сказала Хэт. — Что ж, ему придется подождать, пока Ева скажет свое слово.
Тридцать три года, а он до сих пор никогда не мог понять по тону Хэт, что у нее на уме. И теперь, всматриваясь в ее лицо, он вполне мог допустить, что она говорит о дне Страшного суда, когда Ева восстанет из мертвых, чтобы дать имя безымянному мальчику.
— А когда это будет? — спросил он.
Она села напротив него.
— Когда она выспится.
— Она спит?
— Да.
— Ты хочешь сказать мне, что Ева жива? — сказал он.
Хэт кивнула, указав наверх.
— Когда я спускалась сюда, была жива. И она и мальчик. — Она встала, но так, словно подняла неимоверный груз — бремя еще одного только наполовину прожитого дня. — Мне пора назад. — Подошла к табуретке, стоявшей у печки, зачерпнула ковшик, набрала в рот воды, но проглотить не смогла, согнулась над помойным ведром и выплюнула воду, издав при этом звук, похожий на тихий вой. Наверное, Хэт неделю жизни отдала бы, чтобы подавить его. Потом распрямилась и посмотрела на стоячие часы, громко отстукивающие полдень. — Есть хочешь? — спросила она.
Форрест ответил:
— Нет.
— Ну и слава богу! — сказала Хэт.
К четырем часам дождь прекратился, но двор и обнаженные ветви деревьев сковало ледяным панцирем; густым мраком, как крышей, накрыло землю. Форрест провел во дворе целых четыре часа; без пальто, в единственном своем приличном костюме он колол туповатым топором сырые сосновые чурки и складывал их в поленницу у себя за спиной. Теперь им хватит дров до весны, до начала мая, когда снова придет тепло и деревья оденутся листвой. Ему не верилось, что деревья, высоко поднимавшиеся у него над головой, когда-нибудь зазеленеют; казалось, они откажутся и так и простоят голые все лето. За все это время он нарушил молчание только раз — поздоровался с сыновьями Хэт, едва добравшимися до дому из школы, и отослал их к Палмерсам — поужинать, а возможно, и переночевать. Младший мальчик, Уитби, спросил:
Из сборника Современная американская новелла. 70—80-е годы: Сборник. Пер. с англ. / Составл. и предисл. А. Зверева. — М.: Радуга, 1989. — 560 с.
В чем же урок истории, рассказанной Рейнольдсом Прайсом? Она удивительно проста и бесхитростна. И как остальные произведения писателя, ее отличает цельность, глубинная, родниковая чистота и свежесть авторского восприятия. Для Рейнольдса Прайса характерно здоровое отношение к естественным процессам жизни. Повесть «Долгая и счастливая жизнь» кажется заповедным островком в современном литературном потоке, убереженным от модных влияний экзистенциалистского отчаяния, проповеди тщеты и бессмыслицы бытия. Да, счастья и радости маловато в окружающем мире — Прайс это знает и высказывает эту истину без утайки.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.
Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Историю русского военнопленного Григория Папроткина, казненного немецким командованием, составляющую сюжет «Спора об унтере Грише», писатель еще до создания этого романа положил в основу своей неопубликованной пьесы, над которой работал в 1917–1921 годах.Роман о Грише — роман антивоенный, и среди немецких художественных произведений, посвященных первой мировой войне, он занял почетное место. Передовая критика проявила большой интерес к этому произведению, которое сразу же принесло Арнольду Цвейгу широкую известность у него на родине и в других странах.«Спор об унтере Грише» выделяется принципиальностью и глубиной своей тематики, обширностью замысла, искусством психологического анализа, свежестью чувства, пластичностью изображения людей и природы, крепким и острым сюжетом, свободным, однако, от авантюрных и детективных прикрас, на которые могло бы соблазнить полное приключений бегство унтера Гриши из лагеря и судебные интриги, сплетающиеся вокруг дела о беглом военнопленном…
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.