Земляника под снегом - [22]
— Но, матушка, ведь уже вечер на дворе, а синей земляники, поди, на свете нет. Не гони меня в горы, матушка.
— Как тебе не стыдно! Ты ведь старшая, должна заботиться о своей младшей сестрёнке. Нашла же ты красные ягоды, найдёшь и синие!
Вытолкала она падчерицу на мороз без всякой жалости и дверь за ней со стуком захлопнула.
Побрела о-Тиё в горы. А в горах ещё больше снегу намело. Сделает один шаг о-Тиё — провалится по колени, сделает другой — провалится по пояс и заплачет-заплачет. Да полно, уж не во сне ли собирала она здесь свежую землянику?
Совсем темно стало в лесу. Где-то волки завыли. Обняла о-Тиё руками дерево, прижалась к нему.
— О-Тиё! — послышался вдруг тихий зов, и, откуда ни возьмись, появился перед ней знакомый дед с белой бородой. Словно тёмное дерево вдруг ожило.
— Ну что, о-Тиё, понравилась твоей матушке красная земляника? — ласково спросил её старик.
Полились у о-Тиё слезы ручьём.
— Матушка опять меня в горы послала. Велит принести синей земляники, а не то и домой меня не пустит.
Тут засверкали глаза у старика недобрым блеском.
— Пожалел я тебя, оттого и послал твоей мачехе красных ягод, а эта злодейка вон что придумала! Ну хорошо же, я проучу её! Ступай за мной!
Старик пошёл вперёд большими шагами. Идёт — словно по воздуху летит. Девочка за ним еле поспевает.
— Смотри, о-Тиё, вот синяя земляника.
И правда, весь снег вокруг светится синими огоньками. Повсюду рассыпана крупная, красивая синяя земляника.
Боязливо сорвала о-Тиё первую ягоду. Даже на дне корзинки сияла она синим блеском.
Набрала о-Тиё полную корзину и побежала со всех ног домой. Тут горы сами собой раздвинулись и в одно мгновение оказались далеко позади, а перед девочкой, словно из-под земли, родной дом вырос.
Постучала в дверь о-Тиё:
— Отвори, матушка, я нашла синюю землянику.
— Как? Синюю землянику?! — ахнула мачеха. — Быть того не может!
Думала она, падчерицу волки съели. И что же! О-Тиё не только вернулась живая-здоровая, но и земляники принесла, какой на свете не бывает. Неохотно отперла мачеха дверь и глазам своим не поверила:
— Синяя земляника!
О-Хана выхватила корзину из рук сестры и давай скорей ягоды есть.
— Ах, вкусно! Язык можно проглотить! Синяя земляника ещё слаще красной. Попробуй и ты, мама.
О-Тиё начала было отговаривать сестру с мачехой:
— Матушка, сестрица, уж слишком эти ягоды красивы. Так и сверкают, словно огоньки. Не ешьте их…
Но о-Хана злобно крикнула:
— Наелась, верно, в лесу до отвала, да мало тебе, хочешь, чтоб тебе одной всё досталось. Нашла дурочек!
И вдруг как залает, залает. Видит о-Тиё: выросли у мачехи и о-Ханы острые уши и длинные хвосты. Обратились они в рыжих лисиц, да так с лаем и убежали в горы.
Осталась о-Тиё одна. Со временем вышла она замуж и жила счастливо. Родились у неё дети. Много собирали они в лесу красных, спелых ягод, но в зимнюю пору земляники под снегом никто больше не находил, ни красной, ни синей.
Бамбук до самого неба
Давно-давно это было.
Жили в одной деревне старик и старуха.
Как-то раз летним вечером сидят они на веранде своего дома, прохладой дышат. Задремали старики.
Вдруг словно кто-то в дверь постучал: тон-тонтон. Не понять даже, наяву это слышится или во сне.
И снова: тон-тон-тон.
Проснулась старуха, разбудила старика.
— Дед, к нам стучатся. Выйди навстречу гостю.
Старик пошёл к передней двери, а старуха из кухонной выглянула. Никого. Видно, почудилось. Снова задремали старики.
Вдруг опять откуда-то донеслось: тон-тон-тон.
— Да ты прислушайся, дед! Стучат-то внизу, под самой половицей.
Прислушался старик.
— Правда твоя, старуха, пойду-ка я посмотрю.
Заглянул он под веранду — и что же видит! Росток молодого бамбука упёрся в половицу и стучит: тон-тон-тон.
— Ах ты бедняга! Трудно тебе приходится. Расти-то дальше некуда. Ну ничего, я выпущу тебя на волю.
Прорубил старик дыру в половице и освободил верхушку бамбука. Распрямился молодой бамбук. Согрело его солнце, овеял тёплый ветер. Рос бамбук быстро-быстро.
Но скоро повстречал он на своём пути новую помеху. И трёх дней не прошло, как молодой бамбук снова упёрся — в потолок: тон-тон-тон, тон-тон-тон.
— О-о, опять ты просишься на свободу! — смеётся старик. — Погоди, погоди, сейчас я тебе помогу.
Прорубил старик дыру в потолке.
Но не прошло и двух дней, как снова послышалось: тон-тон-тон.
Упёрся молодой бамбук в черепичную кровлю. Не пожалел старик кровли — разобрал черепицу.
Теперь над зелёным ростком только синее небо. Всё дальше от земли уходила его верхушка. А старик со старухой любовались, как тянется ввысь молодой бамбук, и так радовались, словно был он их родным сыном.
— Смотри, старая, как он вырос. Уж и не видать его верхушки. Скрылась в облаках.
— Он теперь, дед, поднялся выше самой высокой горы. Выше горы Фудзи вознёсся наш бамбук. Вот узнать бы, докуда он дорос.
— А вот завтра, старая, влезу я по его стволу на самую верхушку. Тогда и узнаем.
На другое утро поднялись старик со старухой рано-рано. Старуха лепёшек напекла.
Подкрепился старик в дорогу. Привязал узелок с лепёшками к поясу. Старуха ему с собой крепкую верёвку дала:
— Устанешь, дед, так привяжи себя крепко-накрепко к стволу, отдохни немного. А там и опять полезай.
