Земля забытых - [10]

Генри спрыгнул со стремянки и побежал к себе в комнату. Карла не было, но, видимо, с утра он все же заходил – в ванной стояли два ведра остывшей, чуть теплой воды. Генри быстро вымылся, надел парадный костюм, подаренный Уилфредом, и схватился обеими руками за раму зеркала.

– Я – Роберт Олден, принц волшебного королевства, сын короля Лоуренса и королевы Тильды, и я жив, – без голоса проговорил он и, выпустив зеркало, помчался на террасу. Он помнил дорогу и без подсказок дворца. Он помнил.

Двери стояли нараспашку, никакой охраны на этот раз не было, – король, видимо, рассудил, что не обязательно заставлять слуг сторожить королевский завтрак неизвестно от кого. И едва Генри успел подумать об этом, ему показалось, что кто-то смотрит ему в спину пристальным, недобрым взглядом.

Он развернулся, но все его охотничьи инстинкты от невероятных новостей этой ночи притупились, он обернулся слишком медленно – коридор за спиной был пуст. «Показалось», – подумал Генри, лишь бы скорее отмахнуться от ненужных мыслей. Больше всего ему хотелось перестать быть человеком, которого Освальд растил в лесу, – тот парень был весь сплошное предчувствие беды, а он сам – не такой. Хватит и того, что он десять лет на это потратил, сейчас у него есть дело поважнее. И он шагнул на террасу.

Слуги потрудились на славу – оттерли от грязи белоснежный мрамор парапетов и пола, аккуратно расставили столы. На ножах и вилках сияли солнечные блики, хрустальные масленки дробили свет, ветер раздувал края скатертей. По привычке замечать детали Генри оглядел всех присутствующих и сообразил, что за каждым столом сидит одна-две семьи, более знатные и ярко одетые – ближе к королю. Никто не ест, ожидая от короля сигнала, а торжественный проход девушек на каблуках, видимо, отменили – они уже сидели со своими семьями. Генри заставил себя об этом не думать и сосредоточился на другом: постарался улыбнуться как можно шире, слегка поклонился всем и направился к королевскому столу, стоящему в центре террасы, с видом «значительным, учтивым и приятным», как советовала книжка о хороших манерах.

За королевским столом поместились не только король и Эдвард, но и Эмма, Уилфред, Агата и Роза. Агата скучающе помахивала веером, явно ожидая, когда завтрак окончится и ей разрешат вернуться к ремонту дворцовых люстр, а Роза, наоборот, прижимала веер к лицу так, будто хотела бы спрятаться за ним навечно.

– Доброе утро. Это место свободно? – спросил Генри, положив руку на спинку пустого кресла между Эдвардом и Эммой.

Губы Эдварда чуть заметно дрогнули, но в улыбку так и не сложились. В присутствии отца все чувства на его лице всегда становились едва различимыми, как рябь на воде в тихий день, словно он не меньше Генри боялся сделать что-нибудь не то.

– Доброе утро, Генри. Прошу, садитесь. – Король улыбнулся ему так, что Генри сразу почувствовал: вот это и есть идеальный момент. – Приятно слышать от вас такую учтивую речь.

Садиться Генри не стал. Он убедился, что все на него смотрят, и громким, разом охрипшим от волнения голосом произнес:

– Мне нужно кое-что вам сказать.

Король перегнулся через Эдварда и похлопал Генри по руке, которой тот судорожно вцепился в край стола.

– Генри, друг мой, я понимаю. Что-то насчет Освальда или этого Предела, про который Эдвард твердит со вчерашнего дня. Давайте после завтрака, хорошо? Пусть все сначала поедят и насладятся прекрасным видом. К тому же и у меня есть новость, и я хотел бы, чтобы ей уделили немного внимания.

Генри уже открыл рот, чтобы выпалить: «Папа, новость, что я не умер, точно важнее», но король смотрел на него с таким вежливым нетерпением, ожидая, пока он сядет, что язык намертво прилип к нёбу. Генри опустился на стул, и король тут же сделал стоящим вдоль стены слугам знак, что можно раскладывать еду по тарелкам. Момент определенно перестал быть идеальным.

Он без аппетита гонял по тарелке куски яичной запеканки, перебирая в памяти названия блюд на столе, которые еще вчера бы даже не вспомнил. Знакомые слова были словно старые друзья. Ветчина, паштет, сыр. Салат, песочные корзиночки с джемом, чай из чабреца. Влажный ветер из сада холодил щеки, и Генри с силой вдыхал его, чтобы успокоиться. Ему было холодно – он оказался единственным, кто забыл прийти в верхней одежде, но все, кажется, решили, что явиться в одной рубашке и легком сюртуке – это часть его дикого лесного образа.

– А теперь, господа, минутку внимания, – сказал король, когда все расправились с едой и чинно уткнулись в чашки с чаем. Голос у него был взбудораженный и веселый, и все с любопытством навострили уши. – В последнее время многое в нашей жизни изменилось к лучшему, и я решил, что еще немного изменений не повредят. Во-первых, как видите, я решил вернуть традицию завтраков на террасе. Надеюсь, вас это радует. – Судя по красным щекам придворных и тому, как они кутались в свои меховые накидки, радость была так себе, но все усиленно закивали. – Разрешите сообщить вам и кое-что еще. В честь Новой Эпохи Сердца я решил отменить обычай торжественного выхода девушек на каблуках как варварский и ведущий к травмам ног. Я торжественно объявляю во дворце моду на низкий каблук. Кажется, в городе уже появился даровитый сапожник, и мы на днях пригласим его во дворец, пусть сделает обновки для наших дам.