Земля - вид сверху - [47]
Из статьи о Майорке (к живописным работам отношения не имеющей):
«На одной скале, отделенной от земли пропастью, через которую была перекинута арка каменного моста, стояла небольшая круглая часовня. Кругом ее шла небольшая площадка, обнесенная балюстрадой. Все это, казалось, висело в воздухе».
И то и другое должно быть под испанскими акварелями и — существует отдельно. А собирательный, пунктирный образ Испании — волошинский — зримо ясен. Образ, протянувшийся через жизнь…
Откуда все-таки восемнадцатилетняя пропасть? Мы долго не находили ответа на этот вопрос, пока не обнаружили у Эренбурга: «Окрестности Коктебеля красивы трудной для человека красотой; они сродни Арагону или Старой Кастилии — то лиловатые, то рыжие склоны гор, ни дома, ни дерева, макет жесткого мира, некогда вдохновлявшего Эль Греко».
И в другой книге: «Он (Коктебель) напоминает окрестности Сиены, места, в которых Данте предчувствовал ад…»
Все постепенно становилось на свои места. Коктебель был для Волошина Испанией, Испания — может быть — Коктебелем. Перемешивалось не только время, но и пространство. Из смешения рождалась суть странствий…
Пустыня тоже не раз догоняла странника. Догоняла в Париже, пугая четкостью вставшего перед глазами пейзажа:
Догоняла в Крыму и, выждав два десятилетия, сладко ранила:
Дом Волошина бережно хранит вещи хозяина. Но некоторые все-таки исчезли. Нет описанных Цветаевой баскского ножа, бретонской чашки, связки фазаньих перьев (не ястребиной ли охоты память?). Они тоже могли бы поведать многое. Но — недосказанное восполняют поэтические образы, стихи, проза. (Можно и наоборот: вещи дополняют утвержденное печатным словом…)
Волошин ходил пешком. Он предпочитал ходить только пешком — чувствовать ногой землю. Парадоксально: Максимилиан Александрович страдал астмой. Его мучила одышка, но — лишь в замкнутом помещении. Он выходил на воздух, отправлялся в странствие — и астма отпускала. Земной простор лечил болезнь.
Не Макса ли имела в виду Цветаева — близкий и благодарный друг его, — когда писала свою «Оду пешему ходу»? —
Он ходил по пескам Азии и по Европе. Бродил по Крыму— порою с камнем во рту: меньше хочется пить. Ходил в костюме «испанского гранда»: берет, короткая бархатная куртка, бархатные же — до колен — штаны. В альпинистском одеянии: «чертова кожа», горные ботинки, широкий пояс, альпеншток. В наряде эллинского грека: лиловый «хитон», полынный венок на голове, сандалии, посох…
«Этот грузный, почти баснословно грузный человек, — обратимся еще раз к Цветаевой, — («семь пудов мужской красоты», как он скромно оповещал) был необычайный ходок, и жилистые ноги в сандалиях носили его так же легко и заносили так же высоко, как козьи ноги — козочек. Неутомимый ходок. Ненасытный ходок. (…) Рожденный пешеход. И такой же лазун».
Образ обожженных ходьбой ног преследовал Волошина, бился в оттачиваемых строках, просился на бумагу. И на бумаге чеканился. Так:
И так:
И еще так:
Стихи первого волошинского цикла «Годы странствий» были следствием или воплощением открытия, сделанного поэтом еще в юности — в итальянском путешествии. Выраженное словами дневника, оно стало эпиграфом и послесловием страннической жизни Макса:
«Чтобы действительно познакомиться с какой-нибудь страной, мало зрения и слуха — надо осязание. Пока вы не ощупаете страну вдоль и поперек подошвами своих сапог — до тех пор вы не узнаете ее».
Здесь мы подходим к самому главному — к концепции путешествий Максимилиана Волошина. У каждого ходока есть своя логика. У путешественника она становится психологией. Страстный искатель новых впечатлений — странник (нет ли здесь отзвука еще одного слова — «страсть»?!) — обращает ее в философию.
«Когда ты селишься в новом доме, то прежде чем приступить к размеренному образу жизни, ты осмотришь все комнаты, познакомишься с их расположением и убранством. Это хочу сделать и я, попавши на землю. Откладывать я не хочу, т. к. «музей закрывается в 4 часа», а осмотреть надо так много и хочется увидеть и пере испытать все».
Самара, 1890 год… В книжных магазинах города происходят загадочные события, заканчивающиеся смертями людей. Что это? Несчастные случаи? Убийства? Подозрение падает на молодую женщину. И тогда к расследованию приступает сыщик-любитель…В русском детективе такого сыщика еще не было.Этого героя знают абсолютно все: он — фигура историческая.Этого героя знают абсолютно все, но многие эпизоды его жизни остались незамеченными даже самыми рьяными и пытливыми исследователями.Этого героя знают абсолютно все — но только не таким, каким он предстает в записках отставного подпоручика Николая Афанасьевича Ильина, свидетеля загадочных и пугающих событий.И только этот герой — ВЛАДИМИР УЛЬЯНОВ — может ответить на классический вопрос классического детектива: «КТО ВИНОВАТ?».
Активная антивоенная позиция, стремление уберечь планету от экологической беды, освободить человека от лжи, стяжательства, зависти и помочь ему приобщиться к вечным духовным ценностям — вот отличительные черты сборника фантастических повестей и рассказов советских писателей. Среди авторов сборника А. и Б. Стругацкие, К. Булычев и другие фантасты, произведения которых хорошо известны читателям.Содержание:ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТучаАркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. ТучаВладимир Покровский. ОтецВладимир Покровский. Самая последняя в мире войнаЮрий Брайдер, Николай Чадович.
В сборник вошли новые произведения как известных, так и молодых авторов. Герои повестей и рассказов путешествуют во времени по сверхмагистралям будущего, совершают необыкновенные открытия, стремятся к переустройству мира на основе справедливости и равенства для всех трудящихся людей на Земле. В сборнике помещена статья о русской фантастике, представлен критико-библиографический раздел.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ha I–IV стр. обложки рисунок П. ПАВЛИНОВА.На II стр. обложки рисунок Н. ГРИШИНА к рассказу Виталия Бабенко «Феномен всадников».На III стр. обложки рисунок В. КОЛТУНОВА к повести Жиля Перро «Сахара горит».
Главный герой этой книги знаком абсолютно всем. Это фигура историческая. Однако многие события и эпизоды жизни главного героя остались незамеченными даже самыми рьяными и пытливыми исследователями. Николай Афанасьевич Ильин (1835 – ?) – тоже лицо историческое. На протяжении длительного периода, вместившего в себя финал девятнадцатого века и первые годы века двадцатого, Н. А. Ильин вел записи, относящиеся как к собственной жизни, так и к жизни главного героя. Они и послужили основой для целой серии книг, которая начинается «Двадцатой рапсодией Листа».
Об этой книге:Тайны любят все. А если в них замешаны знаменитые личности или они связаны с историческими событиями, оставшимися неразгаданными, то рассказы о них становятся особенно захватывающими - и никакое произведение художественной литературы не может сравниться с ними по напряженности интриги.Мы предлагаем уникальную подборку историй, которые откроют перед вами волнующие страницы прошлого, полного борьбы страстей, алчности, измен, безудержных желаний, глупости, безрассудства, безумия и жестоких убийств - всего того, что так часто изменяет ход человеческой истории и оставляет в наследство озадаченным потомкам настоящий лабиринт тайн и загадок, над объяснением которых до сих пор ломают голову ученые.Порой буквально леденящее душу повествование и яркий калейдоскоп картин сразу же погружают вас в самую гущу невероятных - но тем не менее абсолютно достоверных - событий.
Монография посвящена непростой истории становления американо-израильского сотрудничества с момента возникновения Государства Израиль в 1948 г. до 2014 г.Автор рассматривает, как в годы холодной войны израильские лидеры боролись за признание Израиля партнером США, активизируя свою роль проводника американских интересов на Ближнем Востоке. В книге показано, как в конце 1990-х годов развитие израильско-американских отношений приобрело характер стратегического партнерства и Израиль стал наиболее привилегированным внеблоковым союзником США.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Монография является первым в истории отечественной науки трудом, написанным на стыке двух наук – этнографии и конфликтологии, посвященным исследованию традиционных обрядов, обычаев и конфликтов полного жизненного цикла на примере русских, проживающих в Карелии, на берегу озера Водлозеро в Пудожском крае. В работе исследуются обычаи, обряды и конфликтные ситуации, сопровождавшие жизнь человека на каждом ее этапе от предпосылок рождения физически здорового и социально полноценного ребенка до физической смерти человека и организации ритуально «правильного» перехода в мир иной для загробного существования.
В монографии рассмотрены вопросы истории земелепользования, землеустройства и земельных отношений в Алтайском крае с начала освоения этой части юга Западной Сибири русскими людьми. Приведены сведения о землеустроителях разных лет, работавших в Алтайском округе и Алтайском крае, чьими трудами устраивалась жизнь на земле переселенцев из европейской части России, нарезались земли целинных совхозов, обеспечивалось земельными участками население.
В этой книге рассказывается о том, как строились отношения в крестьянской семье, как женились и разводились, как воспитывали детей. Каковы были повседневный быт, отношение к религии, устройство жилья, представления о гигиене. В чем заключалась сугубо женская обрядность. Что считалось личной собственностью женщины в имуществе двора, какую роль она играла в крестьянской общине и почему случались «бабьи бунты». А также — об интимной жизни крестьянки, узаконенных обычаем «ласках» свекра, проституции и женской преступности, о публичных — всей общиной — наказаниях провинившихся.
Книга Леонида Васильева адресована тем, кто хочет лучше узнать и понять Китай и китайцев. Она подробно повествует о том, , как формировались древнейшие культы, традиции верования и обряды Китая, как возникли в Китае конфуцианство, даосизм и китайский буддизм, как постепенно сложилась синтетическая религия, соединившая в себе элементы всех трех учений, и как все это создало традиции, во многом определившие китайский национальный характер. Это рассказ о том, как традиция, вобравшая опыт десятков поколений, стала образом жизни, в основе которого поклонение предкам, почтение к старшим, любовь к детям, благоговение перед ученостью, целеустремленность, ответственность и трудолюбие.
Есть две причины, по которым эту книгу надо прочитать обязательно.Во-первых, она посвящена основателю ислама пророку Мухаммеду, который мирной проповедью объединил вокруг себя массы людей и затем, уже в качестве политического деятеля и полководца, создал мощнейшее государство, положившее начало Арабскому халифату. Во-вторых, она написана выдающимся писателем Вашингтоном Ирвингом, которого принято называть отцом американской литературы. В России Ирвинга знают как автора знаменитой «Легенды о Сонной Лощине», но его исторические труды до сих пор практически неизвестны отечественному читателю.
Быт дореволюционной русской деревни в наше время зачастую излишне омрачается или напротив, поэтизируется. Тем большее значение приобретает беспристрастный взгляд очевидца. Ольга Семенова-Тян-Шанская (1863 1906) — дочь знаменитого географа и путешественника и сама этнограф — на протяжении многих лет, взяв за объект исследования село в Рязанской губернии, добросовестно записывала все, что имело отношение к быту тамошних крестьян. В результате получилась удивительная книга, насыщенная фактами из жизни наших предков, книга о самобытной культуре, исчезнувшей во времени.