Земля - вид сверху - [43]

Эти слова датированы 1950 годом — перелом столетия, оценка сделанного за полвека и пророческая попытка заглянуть в будущее.

Вот такая «золотая десятка». Многие люди составили бы ее иначе. И тут нельзя спорить: подобных «десяток» должно быть много. Из них складываются «золотые сотни» и «золотые тысячи» — та сокровищница, которую двадцатый век передает веку двадцать первому.

А в новом столетии нас будет еще больше. К середине двадцать первого века население планеты Земля составит 10–12 миллиардов человек. Это значит — появятся миллионы новых гениев. Кто-то из них сейчас ходит пешком под стол, кто-то уже учится в школе, а большинство просто еще не родилось.

Но родится обязательно.

Предваряя следующий очерк, я должен кое-что пояснить. Этот текст относится к 1976 году, и задумывался он как публикация к 100-летию Максимилиана Александровича Волошина. В ту пору мало кто знал о путешествиях М. А. Волошина и о его автобиографической прозе, а как раз о путешествиях поэта — с непременным включением цитат из его прозы — я и собирался писать, благо что работал в «путешественническом» журнале «Вокруг света».

В Доме-музее М. А. Волошина в Коктебеле тогда трудился, изучая архивы поэта, замечательный человек, исследователь личности и творчества Волошина, прекрасный «волошиновед» Владимир Петрович Купченко (1938–2004), впоследствии — директор этого Дома-музея. С его помощью я и нашел нужные мне «архивные единицы» — дневниковые записи Волошина, его очерки о странствиях, рукописные наброски, «записки-воспоминания».

Когда, по возвращении в Москву, я написал свой материал и сдал в собственную редакцию, он был… отвергнут. Подтекст был примерно такой: «Ты бы еще о Врангеле написал!» Напомню: речь идет о советском периоде, а тогда отношение к Волошину было, мягко говоря, «неоднозначным». В других московских журнальных редакциях, где я пытался «пристроить» очерк, реакция была примерно схожей. В конце концов многострадальный текст все же увидел свет — в 1977 году в журнале «Литературная Армения», славившемся в ту пору некоторым фрондерством. При всем том, что авторство текста было за мной, очерк вышел под двумя фамилиями — моей и Купченко: я и сам этого хотел, и Володя — мы, разумеется, подружились и называли друг друга по именам — просил о том же.

Сейчас познакомиться с автобиографической прозой М. А. Волошина не составляет труда — достаточно взять в руки сборник, вышедший в издательстве «Советская Россия» в 1990 году. Упоминания о моей публикации там, к сожалению, нет, зато название сборника — то же самое, слово в слово: «Путник по вселенным».

Путник по вселенным

Пройти по всей земле горящими ступнями…

Коробейником идей называл себя Максимилиан Волошин. О щедрости его таланта еще много будут писать.

Коробейником друзей назвала Максимилиана Александровича Марина Цветаева. О притягательной душевной силе Волошина написано уже немало.

Мы перефразируем так: коробейник дорог. Это тоже — истина.

Волошин-путешественник собирал дороги, но не так, как собирают коллекцию. Он их дарил — стихами, прозой, акварелями.

Жажда «сразу всех земных дорог» была похожа на жажду озера: вобрать, чтобы напоить любого.

Пространство ощущалось им как собственность, но собственность не личная — посредническая.

Один и тот же путь можно пройти по-разному. Можно пройти — отмерить. Можно — проглотить. Смысл в том, чтобы обрести его как дар, затем — передарить.

Нежадность к пройденным тропам — это и есть покорение дороги…

Нас было двое. Один — хозяин, научный сотрудник Дома-музея Волошина, другой — гость, в журналистской текучке Волошиным остановленный. Один — Волошину двенадцать лет посвятивший, другой — совсем недавно им пленившийся. Один — в наше время и в будущее Волошину жизнь продлевающий, другой — этой жизни, в сущности, не знавший. Один порою в разговоре называл Волошина Максом, второй — только Максимилианом Александровичем: на «Макса» нужно иметь право. Из со-беседничества, со-общности, со-интереса двоих — родился очерк.

Можно построить такой ряд: пешеход — ходок — турист — путешественник — странник.

Пешеход — в буквальном смысле — каждый из нас.

Ходок — иная категория: ходить надо уметь.

Имя туристам — легион: любой, купивший рюкзак или чемодан, уже почитает себя немножко Марко Поло.

Путешественников ныне мало: здесь особый строй жизни.

Волошин был странником. Магическое сборное слово — «странник». Волошин называл себя так: «странником вечным в пути бесконечном». И был прав.

Задача очерка — не в перечислении и не в хронологии странствий. Но множественность путей — важна, география их — ключ к дальнейшему.

В Африке, на Дальнем Востоке, в Америке Волошин не был, хотя об этих землях и мечтал. Зато был:

в 1899 году— двадцатидвухлетним юношей — в Австро-Венгрии, Италии, Швейцарии, Париже, Берлине…

в 1900-м — в Австро-Венгрии, Германии, Швейцарии, Италии, Греции… затем, будучи сосланным за участие в весенней студенческой забастовке в Среднюю Азию, — в Каракумах, Ташкенте, Туркестане, Джулеке, Самарканде. Потом — Красноводске, Тифлисе…

в 1901-м — в Андорре, на Балеарских островах, в Испании…