Земля Великого змея - [80]

Наособицу держалась группа школяров. Они старались вести себя с достоинством, но то и дело кто-то кого-то толкал, дергал, подначивал, и вся группа взрывалась приступами нарочитого смеха. Рядом стояло несколько наставников, на своих подопечных они поглядывали неодобрительно, но не ругали.

Сидящий в самом дальнем ряду мешик в кожаной полумаске и с роскошным плюмажем зеленых перьев на голове рассеянно наблюдал за тем, как на арену выводят очередную куклу. Не индейца. Teule?! Он вздрогнул, узнав в нем одного из тех преследователей, что чуть не убил его в ночь неудачного покушения на Кортеса. Это воспоминание болью отдалось в сломанной ключице, забранной в фиксирующую конструкцию из деревянных реек. Снова началась резь во вспоротой руке. Чужеземцев, не давших ему совершить задуманное, было двое, и основные раны нанес не этот, но именно он спутал все планы и не дал убить даже того мальчишку.

Первым желанием мешикского воина было схватить здоровой рукой копье и пригвоздить обидчика к полу. Но он сдержался. Пусть лучше помучается, выдержит череду долгих, изнурительных боев. Сначала с самыми бесталанными, а потом, когда вымотается слегка, и с лучшими учениками его школы. Это будет смерть воина, которой он, безусловно, заслуживает больше, чем жертвенного камня. Но легкой она не будет.

Касик Инатекуатль здоровой рукой поманил к себе помощника.

В боковом проходе возник юноша-индеец. Под одобрительные крики перемахнул через забор и приземлился на арену, подняв облачко опилок. На талии тканевая повязка, удерживаемая тонким шнурком, плюмажа нет, но на лице маска из двух кожаных ремешков, крест-накрест пересекающихся на переносице. В руках что-то вроде бронзового стилета, острие блестит, но не заточено, затуплено. Таким можно ранить преизрядно, а чтоб убить, придется попотеть. Только что-то толстоват отрок для боя на ножичках-то.

Юноша расставил ноги пошире и согнул спину, выставив вперед руки. В деснице он держал нож, а шуйцу повернул ладонью к русичу, широко растопырив пальцы. Неопытный, отметил про себя Мирослав. Рукоять сжал, аж костяшки побелели, да и вставать так надо, если у противника нож, а не у тебя. На ладонь острие принять, если край. А ежели нож токмо у тебя, иначе держаться надо.

Мешик, не приближаясь, сделал несколько пробных выпадов, размахивая клинком, как крестьянин на покосе, ну чисто кабацкий забияка в подпитии. Школяры встретили его движения одобрительными выкриками. Зеленоперые на трибунах подались вперед.

Неужели это у них лучшие? Тогда порог в десять боев можно далеко-о-о-о отодвинуть.

Юноша с места бросился вперед, целя Мирославу в живот. Быстро, но не слишком. Воин посторонился, пропуская мимо себя затупленный кончик, а следом и тело мешика. Он мог бы позорно добавить ему ногой под откляченный зад, но не стал, неча раньше времени сноровку открывать.

Юноша остановился, ногой взрыв опилки, как рьяный бык копытом, развернулся и бросился в атаку снова. Мирослав повторил маневр. Прям какая-то коррида гишпанская выходит. Мешик затормозил раньше, чем можно было ждать, и отмахнул лезвием назад, метя по глазам. Мирослав едва успел пригнуться. Спружинив ногами, он распрямился, подшагнул вперед и вмял пудовый кулак прямо в открывшуюся челюсть. Голова юноши закинулась, он рухнул подрубленным дубом, подняв фонтан опилок. Несколько стражников спрыгнули на арену и, уперев Мирославу в грудь стеклянные наконечники копий, оттеснили его к бронзовым воротам. Двое склонились над поверженным, поколдовали, потом нехотя поднялись и, ухватив безжизненное тело за ноги, поволокли к забору. Приподняли кулем, закинули в амфитеатр и сами перепрыгнули следом. Трибуны проводили неудачника разочарованным вздохом. Стражники убрали копья и последовали за лекарями, на арене остался только один. Нет, не один. Откуда-то из-за спины появился другой юноша в такой же, как у предыдущего, повязке вокруг чресл и маске на лице. В руке он сжимал похожий на римский пилум дротик с аршинным наконечником. На острие гладкий металлический шар. Опять не для погибели живота оружие, а для тренировочного боя, но кости переломает запросто.

Мешик взял копье наперевес и стал медленно приближаться. Шел он не прямо, а по дуге, оставляя за спиной ограждение, о которое в случае атаки можно и опереться. Без сомнения, этот хоть и мельче, но опасней прошлого, да и старше на вид.

Русич опустил плечи, чуть выставил вперед руки и двинулся в противоположном направлении, внимательно следя за руками противника, не вздумает ли метнуть снаряд. Нет, метать не будет, определил Мирослав, заметив, что мешик с каждым шагом чуть отдаляется от стены и закручивает в его сторону боевую спираль. Эдак они должны сойтись на расстояние удара вон около того прохода. Ну дудки, по таким правилам он не игрок. Воин развернулся и кувыркнулся вперед, захватив по дороге горсть опилок. Мешик инстинктивно ткнул копьем в грудь русича, а тот, не поднимаясь в стойку, уклонился и выбросил содержимое кулака противнику в лицо. Если б это был камень или нож, мешик наверняка бы увернулся, а вот увидев пред лицом медленно рассыпающееся облако, потерялся. Секундного промедления хватило Мирославу, чтоб вскочить на ноги и схватить древко ниже наконечника. Он ждал, что мешик дернет копье на себя, но тот оказался хитрее. Бросив оружие, он заковал Мирослава в жесткие объятия, прижав руки к телу. Тот попробовал развести руки в стороны. Не получилось. Силен, черт. Тогда, откинувшись назад, стукнул лбом в лицо. Мешик успел отклонить голову, и удар пришелся не в нос, а в скулу.