Земля туманов - [5]

– Что это за тварь, как думаешь? Живая торпеда? Что-то в этом роде?

– Понятия не имею, – озадачился Гарсиа. Он стиснул зубы и задрожал. – Только не торпеда, а ракета. Хотя… не удивлюсь, если она и под водой так же действует. Чертовщина!

– Что будем делать?

– Я хочу домой… – ответил Гарсиа, потупив взгляд.

– Не переживай. Напишешь книгу и будешь зарабатывать на этом деньги. А то и сразу станешь богачом.

– К черту книгу! Я чувствую себя как кусок собачьего дерьма на обочине…

Джефферсон присмотрелся к скрюченным телам на полу. У одного из пилотов с посиневшим лицом изо рта выступала кровавая пена, глаза остекленели. Рядом валялся пустой огнетушитель.

– Почему не стреляли?

– Не успели. Легко тебе говорить. Я едва штаны не намочил.

– А что с аппаратурой? – спросил он, окинув взглядом разбитые мониторы и оборванную дымящуюся проводку.

– Вероятнее всего, вышла из строя, – мрачно констатировал Гарсиа. – Я вообще-то тушил начавшийся пожар, пока ребята с этой гадостью боролись. А потом и тварь окатил из огнетушителя. Знаешь, ей это очень не понравилось.

– Пойдем к командиру. У нас ко всем бедам еще и с двигателем проблема. Да и тебя нужно перевязать.

– Чепуха! – Гарсиа потрогал лоб, озадаченно пожевал губу – Идем.

Пошатываясь, они направились в кабину пилотов.

Лейтенант-коммандер встретил их коротким вопросом:

– Что?

– Олдридж и Конорс мертвы, сэр, – доложил Гарсиа. – Аппаратура повреждена. Пробоина в отсеке операторов. Возгорание устранили. Двери нами заблокированы. Полагаю, мы понесли не только живые потери, но остались без связи с базой и без локатора.

– Понятно. Плохи дела, – Карр нахмурился, пожевывая нижнюю губу.

Внезапно Гарсиа почувствовал слабость, прислонился спиной к перегородке, затем медленно сполз вниз и сел.

– Я так устал, – сказал он и закрыл глаза. Казалось, он готов был разрыдаться. – И хочу гамбургер…

Джефферсон склонился над ним.

– Пусть! – Махнул рукой лейтенант-коммандер. – Оставь его.

Второй пилот плюхнулся в свое кресло. И его поглотили другие мысли.

– Что дальше, командир? – угрюмо поинтересовался он. – Как будем выкручиваться из этой гребаной ситуации?

– Кто стрелял?

– Я шмальнул. Там к нам залетела какая-то тварь. Я прежде таких не видел. Это она убила ребят. И я ее пристрелил. Какой наш шанс добраться до базы – один к трем или четырем?

– Если мы будем вынуждены совершить посадку на воду, то вероятность остаться в живых у нас слабая. Потому забивай информационный пакет всем тем, что мы зафиксировали, и сбрасывай буй связи.

– Есть, сэр!

– Кстати, с тебя шесть упаковок пива. Собственно говоря, ведь мы натолкнулись не на что иное, как на инопланетный корабль. Животное не могло по нам и по русским стрелять. Ты со мною согласен?

Джефферсон обреченно пожал плечами, дескать, деваться некуда раз проспорил, и ретиво принялся за работу.

Через три минуты небольшой шар радиобуя закачался на волнах. Сигнал через погруженную в воду антенну, для которого не существовало никаких преград, передал на сверхдлинных волнах всю собранную информацию на авианосец «Эйзенхауэр». Выполнив свою задачу, буй пошел ко дну…

Глава вторая Курильский «язык»

Курильские острова. Три месяца спустя.

Человек стоял на берегу перед лицом соленого простора. Непромокаемый плащ с капюшоном развевался на его высокой фигуре. Под ногами – крупная галька и ракушки. Позади – гряда черных скал, простоявших тут не одну сотню лет. Впереди – лениво набегающие на берег волны, фонтаны брызг и летящие хлопья пены. Вокруг – неумолчный гам чаек, тупиков, бакланов и кайр, вернувшихся к разоренным гнездовьям. Вдали, на соседнем острове, виднелись морщинистые хребты гор и пики вулканов, плавающие в вышине. Лишенные подножий, отсеченные от земли, они лежали на ватном одеяле тумана и равнодушно взирали на глубокие воды океана.

Всходило солнце – большое и красное, как кровь. И его свет, окрашивая багрянцем седину волн, лился от самого горизонта.

Полковник Николай Петрович Ярема смотрел в бесконечную даль Мирового океана и понимал, что людям со всем этим надо считаться, вежливо тесниться, потому как суша и вода – неприветливые соседи их цивилизации. Таков заповедник традиций, поддерживающий жизнь на Земле. Рано или поздно кто-то кого-то попирает, отбрасывает на исходную позицию. Схватка за право жить. Ничего не попишешь.

Полковник осмотрелся по сторонам.

Унылый пустынный пейзаж, проникнутый ощущением смерти, гибели и опустошения.

Раньше здесь, пожалуй, было красиво, хоть стихи сочиняй. А теперь… Что красивого в смерти? Ярема сплюнул в сердцах, послав подальше поэтов всех времен – жалких судей мировоззрения, этих мудозвонов, несущих чепуху и всеми правдами и неправдами стремящихся жить за счет тех, кто не продает унылые фантазии о потусторонних мирах, а честно работает руками и головой.

В сердце полковника, казалось, входила тонкая, острая игла.

Полоса водорослей и обломков тянулась по всему побережью – дань, собранная бешенством стихии. Два изрядно побитых японских сейнера лежали, повалившись на бок, среди хаотически разбросанных каменных глыб. Трупы рыбаков еще вчера уложили в мешки, погрузили в вертолеты и отправили на Большую землю. «Пусть с иностранцами там разбираются! Как можно меньше привлекать внимание к острову! Задача ясна?» – вспомнились полковнику слова командующего.