Земля Тиан - [59]

С левого борта шумно всплеснула рыба. Ангелина испуганно схватила До-рогова за руку.

— Ах!.. Рыба…

Все засмеялись. Дорогов встал, почти упираясь головой в навесик над штурвалом.

— Ну, ребята, я — спать. Не сидите долго и вы. Завтра рано разбужу.

Он стал пробираться назад вдоль борта. Вслед ему раздались голоса:

— Спокойной ночи, Павел Александрович!

— Приятных снов, Дорогуша!

У дверей каюты он задержался. Неожиданно почувствовал голод.

«Да… Закушу…»

В каюте было темно и душно. Дорогов снял с гвоздя сумку и фляжку, отхлебнул глоток ханшина и, поморщившись, закусил вяленой рыбкой и лепешкой. С минуту постоял в дверях, набивая трубку, потом достал из кармана спички. Внутренность каюты слабо осветилась. На единственной койке, раскрыв рот, спал Терентий. Кроме него, в каюте никого не было.

«Где же Тася?.. Да где и Валериан?» — тотчас спросил он сам себя с досадой и решительно вышел из каюты.

На полпути к корме он услышал приглушенные голоса. Тася, с распущенными волосами, в легком платьице без рукавов и с открытой спиной, стояла на кормовой площадке. Совсем близко, касаясь ее плеча, облокотился о перила Тенишевский. Невнятно, с паузами, гудел его баритон. Тася смеялась. Плед и подушка Тенишевского лежали тут же на досках настила.

Дорогов остановился.

— А вам что до того? — услышал он голос Таси. — Я человек самостоятельный. Отчета давать никому не буду.

— Да я вас его и не спрашиваю, — отвечал Тенишевский, — просто любопытно…

— Это у вас нянька есть, — засмеялась Тася. — Что вы со мной тут стоите? Вот Павел Александрович вас как турнет!.. Вы думаете, я не знаю, как он вас отчитывал?

Тенишевский тоже негромко засмеялся.

— А посмотрите-ка на луну, Тасенька, — сказал он, — что вы там видите?

И, когда она запрокинула голову, он быстро и крепко поцеловал ее в губы.

— Что вы, Валериан Платонович?! — испуганно вскрикнула Тася, но тотчас же понизила голос до шепота. — Как не стыдно?..

Но не отстранилась. И когда Тенишевский бронзовой от загара рукой обнял ее за талию, она только слегка, на момент, уперлась ему в грудь ладонями.

— Валериан!!.. — грозно бросил Дорогов и шагнул вперед. Ветхая палуба заскрипела под его ногами.

Они отшатнулись друг от друга.

По тону окрика Тенишевский понял, что Павел Александрович видел всю сцену. Но он не испугался. Наоборот, радостная волна задора подхватила его и взвинтила нервы. Выпрямив стройный, полуобнаженный торс, откинув повязанную полотенцем голову, он обернулся к Дорогову.

— Что, Павел? — звонко и вызывающе ответил он.

II

Весь этот вечер Ван чувствовал себя очень неважно. Когда солнце стало опускаться, Лю, как всегда, распорядился занять места для ночлега на крыше рубки. Ван отыскал прикорнувшего на палубе Терентия и приказал ему разостлать циновки. Потом, при помощи того же Терентия, он взобрался на крышу, сел, поджав ноги и закурил трубку…

Лю поднялся тотчас вслед за ним и молча лег на циновку, подложив под голову соломенную подушечку. Вану не хотелось спать, тревожные мысли превозмогали утомление.

Разговор европейцев, подслушанный им случайно почти месяц тому назад, гвоздем сидел у него в мозгу все время. Ничто, правда, не подтверждало его панических заключений и Ван понемногу стал даже успокаиваться, но сегодня, проходя мимо каюты, он ясно увидел, как Тенишевский клал свой револьвер в футляр от аппарата. Один вид ужасного оружия поверг Вана в такой трепет, что, сам не зная как, он очутился перед г-ном Лю и шепотом доложил ему о том, что он знал, перенеся для большей убедительности весь слышанный им разговор на вчерашний день. Но отношение хозяина к этому сообщению вселило в душу Вана еще большее смятение. Несмотря на то, что из доклада Вана ясно вытекало, что европейцы что-то подозревают и даже готовятся к каким-то действиям, Лю даже не распорядился их обезоружить. Он вообще никак не реагировал на взволнованную речь Вана и не отдал никаких приказаний. Его слова можно было понять и как похвалу, и как порицание.

— Благодарю вас, — сказал он равнодушно, — вы усердны сверх меры.

Страх перед европейцами, начинавший уже успокаиваться, охватил Вана с новой силой.

«Ведь это значит, что г-н Лю сам боится этих чертей! — размышлял он тоскливо. — Иначе почему же он не решился призвать их тотчас же к ответу, уличить и наказать?»

Нагнав на себя таким образом панику и трепет, Ван стал искать возможностей спасения от неотвратимой, как ему казалось, опасности. Лю, за спину которого он до сих пор считал уместным спрятаться в случае беды, оказался ненадежен. Конечно, он мог иметь свои соображения, но Ван знает европейцев лучше. Они, особенно русские, не любят долго исследовать явления и не интересуются подробностями. Им и в голову не придет разбираться в том, какую маленькую роль играет он во всех делах Лю Цзен Тао. Все окажутся у них виноваты одинаково… А вдруг они узнают или догадаются, что Елена не бежала с Книжниковым, как все думают, а похищена У Цзы Фу по распоряжению самого г-на Лю! Что будет тогда?

Ван искоса посмотрел на Лю. Тот лежал на своей циновке неподвижно, хотя Ван отлично видел, что он не спит. Но если он и не имел в виду нарочно изображать спящего, то, во всяком случае, разговаривать не собирался. Заговорить с ним сам Ван не решался, по опыту зная, что из этого ничего не выйдет. Ван ясно вспомнил твердое, решительное выражение лица Лю в памятный вечер исчезновения Елены, когда он в темном переулке отдавал последние распоряжения У Цзы Фу. Воспоминание это заставило Вана почувствовать себя крайне не в своей тарелке.