Земля Тиан - [45]

Дорогов и Тенишевский в одних трусиках и вязаных фуфайках сидели в столовой над шахматами. Время тянулось мирно и тихо. Изредка молчание, охватившее гостиницу, прерывалось только односложными приглушенными замечаниями игроков. Ван вышел во дворик, тяжело вздохнул, разбудил слугу и потребовал чаю. Слуга прогромыхал чайниками, Ван снова шумно вздохнул и все стихло опять.

— Что он, влюблен, что ли, — сказал Дорогов, — слышишь, сопит?

— Ну его, — отвечал Тенишевский. — Шах!

Дорогов задумался над доской. Минут пять длилось молчание.

— Ван — ерунда, — сказал вдруг Валериан Платонович. — Меня интересует Лю. Куда он все время пропадает?

— Коммерцией занят, — ответил Дорогов, закрываясь от шаха конем. Тенишевский выдвинул туру.

— Как бы эта коммерция не оказалась из тех, за которые здесь в колодки сажают.

— Не знаю, — обронил Дорогов рассеянно, — партия, кажется, сводится в ничью. Вот, посмотри! Если, конечно, ты не сделаешь ошибки.

Тенишевский закурил.

— Ты думаешь? А если г-н Лю сделает ошибку и сядет-таки в колодки? К чему тогда сведется наша поездка? А?

Дорогов оторвался от доски и с треском убил комара на своей шее.

— Что за мрачные мысли, Валериан? То девушки у тебя — агенты Хеддль-сбюри, то Книжников — шпион, то теперь Лю — колодник! Для меня ты еще роли не подобрал?

Он засмеялся.

— Я думаю о нашем деле, — серьезно ответил Тенишевский. — Надо учитывать все. Если мои подозрения подтвердятся, придется ехать дальше одним, бросить труппу и удрать. Незачем подвергаться риску из-за делишек этого Лю.

— А как же девушки? — спросил Дорогов. — Если твои подозрения подтвердятся, как можем мы их бросить?

Он набил свою трубку и тоже закурил.

— Да вздор, эти твои подозрения. Оснований нет. Ну, ездит человек по делам. Что же ему, на цепи сидеть?

— Дай Бог, чтоб ты оказался прав, — сказал Тенишевский. — Все дело в том, что едем мы с тобою не на пикник, а по очень серьезному и важному делу. Я не хочу влипать, как кур во щи, и на всякую мелочь обращаю внимание… А у девушек есть теперь защитник. Этот, как его… Ромео Елены Николаевны.

Он заглянул вниз через перила.

— Спит! У него темно. Ван тоже свет потушил…

Дорогов встал и потянулся.

— Пойдем, Валериан, и мы…

Тенишевский тоже встал, собирая шахматы в коробочку.

— Конкурент у тебя, Павел, неважный. Какой-то не то с перепугу, не то с перепоя… Не разберешь!

Дорогов недовольно поднял брови.

— Что еще за вздор?

Тенишевский весело хлопнул его по плечу.

— Ну ладно, ладно, не злись. Я так, брякнул. Ты — вне конкуренции! Елена Николаевна не дура… Пойдем лучше спать.

* * *

Книжников и Елена поднялись по скрипучей лесенке наверх. Посетителей в ресторанчике уже не было… Левую половину верхнего помещения занимал небольшой общий зал, справа тянулся ряд бедно обставленных кабинок, отделенных друг от друга тонкими невысокими перегородками. Удивленный слуга откинул занавеску, заменявшую дверь, и Книжников провел Елену в один из этих «кабинетов». Тот же слуга суетливо вытер тряпкой ничем не накрытый стол, другой — принес чай и простые деревянные палочки.

Андрей Ильич заказал единственное блюдо, которое он мог заказать по-китайски, «поу цзы» — род пирожков с мясом, вареных на пару.

— Говорите, — сказала Елена, не притрагиваясь к еде.

— Вы подвергаетесь опасности, Елена, — серьезно начал Книжников. — Я не могу смотреть на это равнодушно! Мне казалось, что я заслужил ваше доверие, но я ошибся. Вы чувствуете к этим людям, или к одному из них, симпатию, которая заставляет вас называть меня клеветником! Вы не верите мне!

— Андрей Ильич, — перебила его Елена, — вы начинаете бессмысленную и пошлую сцену ревности. Для этого вы позвали меня сюда?

— Нет! — воскликнул Книжников. — Я обещал дать вам доказательства и хочу это сделать. Слушайте!

Он нервно закурил, но тут же сунул сигарету в пепельницу.

— Слушайте, Елена: вы знаете, как сильно я нуждался, когда приехал в Шанхай. Я говорил вам об этом. Говорил и о человеке, который тогда помог мне. Он одолжил мне денег, нашел для меня работу… Он спас меня от нищеты!

— Да, вы рассказывали, — вспомнила Елена, — какой-то чех или поляк, кажется.

— Он — бывший миссионер, — продолжал Книжников. — Его фамилия — Зайковский. Когда после вашего отъезда меня назначили в Ханькоу, — я вспомнил о нем и зашел проститься. Зайковский дал мне поручение и взял слово, что я исполню все точно и тайно… Так вот, Елена… Ваш пианист не пианист совсем, а адвокат, и Дорогов — не скрипач-профессионал, а горный инженер!

Андрей Ильич в волнении отхлебнул чая.

— И это все? — спросила Елена спокойно. — Так что же в этом вы находите преступного?

Книжников нервно усмехнулся.

— Если инженер-металлург и адвокат с огромной практикой вдруг притворяются бродячими музыкантами — вы считаете это в порядке вещей? Тогда слушайте дальше: Зайковский в строжайшей тайне поручил мне передать им, что «старый джентльмен, по телеграфу через Юнаньфу, сообщил властям Гуй Яна о том, что цель их поездки — покупка опиума». На границе Гуй-Чжоу их ждет арест!..

Он встал в волнении.

— И этого, может быть, вам мало? Тогда послушайте еще! В Ханькоу о ваших друзьях рассказывают сказки… Говорят, что они корреспонденты английских газет, географы, ботаники, чуть не астрологи! Все это вздор! Мой начальник, мистер Вуд, сказал мне прямо: «Я знаю их отлично. Они авантюристы и их преследует полиция за кражу ценных геодезических инструментов»!.. Вы слышали, Елена? Как же мог я допустить, чтобы вы ехали с такими людьми? Но вы не верили мне, не хотели слушать, назвали мои слова клеветой, «пошлыми сценами ревности»! Для того, чтобы убедить вас, мне пришлось нарушить слово, стать подлецом в отношении человека, которому я обязан на всю жизнь!!