Земля соленых скал - [42]

Я смотрел на него, ничего не ощущая, кроме ненависти. Что сделать? Не будет ли лучше сломать все законы племени и пустить стрелу прямо в сердце врага, который столько лет преследует нас? Я бы тогда погиб по приказу своего отца. Но раньше бы погиб Вап-нап-ао и, может быть, племя смогло бы жить спокойно?

Но разве на свете только одна Белая Змея? «Ид много, как звезд на небе», – говорил Танто.

И тут я понял, каким смешным было наше презрение к двум толстым послам из Королевской Конной. Воины нашего племени умели бороться – и что же? Свободному племени шеванезов оставалось только одно: бегство. Такое бегство, как бег окруженного стаей голодных волков старого лося сквозь зимнюю чащу.

Я уже не хотел знать, о чем совещаются. Не хотел слышать; как отец спокойным голосом приветствует вожака волков, много лет преследующего наше племя, человека, который убил Быструю Стрелу и воина из рода Танов и который был виновником смерти многих других.

Я подошел к коням белых. Они отличались от наших – высокие, с прямыми тонкими ногами. Значит, более быстрые, но менее выносливые, чем наши мустанги. Головы у них тоже были красивее. Но и кони мне не нравились: слишком слабые, они плохо переносили бы нашу чащу, морозы и весенние бури.

Какая же во всем этом скрывалась тайна? Как же случилось, что слабые люди, ездившие на красивых, но тоже слабых конях, были силой, перед которой дрожало племя шеванезов? Я не мог этого понять. Мне было стыдно. Или им помогают злые духи? Кто приносит им то оружие и в чем кроется их сила, которой недостает их мускулам?

В самом большом типи несколько женщин готовили пир. Они расставили около разостланных шкур глиняные миски, ложки, сделанные из рога, и ножи.

Около каждой миски лежал кожаный мешочек с табаком.

Отец недолго приветствовал послов. Отозвался бубен, сзывая на пир.

Первыми подошли белые (их сопровождал Танто), потом начали сходиться вожди родов: Лежащий Медведь – о нем рассказывали, что он голыми руками задушил медведя, Черная Ладонь – его шаг был легче шага пумы, самый прославленный охотник племени и самый молодой из вождей – Сломанная Стрела. Прибыли также вожди Чикорнов, Викминчей и Капотов. Последними появились отец и Горькая Ягода. Однако они не принимали участия в угощении, а только следили, чтобы у гостей ни в чем не было недостатка.

Нам с Совой удалось сесть недалеко от белых. Мне уже перехотелось насмехаться над ними – чем продолжали еще заниматься все мальчики, хотя за слишком громкий смех Овасес немедленно наказывал ремнем. Есть мне тоже не хотелось. Я просто смотрел на белых и на Вап-нап-ао.

Танто, сидевший около Вап-нап-ао, тоже не притронулся к еде, хотя это могло обидеть гостей. Однако белые ни на что не обращали внимания. Было видно, что им пришлись по вкусу жареные оленьи ребра.

Пир с послами из Королевской Конной закончился с первыми сумерками.

Отец приказал разжечь костер. Тогда Голубая Птица, помощник Горькой Ягоды, положил перед шаманом калюмет – большую «трубку мира», с вырезанными на ней изображениями птиц и животных и перьями белой орлицы – знаком братства. Я закрыл глаза. Я не хотел смотреть, как знак братства перейдет из рук шамана племени в руки Вап-нап-ао, хотя это должно было означать всего лишь то, что белым послам не угрожает сегодня в нашем селении никакая опасность.

Наступила тишина. Все ждали: разожжет Горькая Ягода «трубку мира» или в последнюю минуту, по совету духов, откажется? Состоится совет или белые уйдут с пира молча?

Шаман застыл. Я вместе со всеми всматривался в неподвижное лицо Горькой Ягоды. В нарастающей тишине, казалось, слышен был стук человеческих сердец. Вожди словно замерли. Вап-нап-ао тоже не шевелился. Но двое белых начали оглядываться, перешептываться, вертеться, как скунсы – зловонные хорьки. Наконец один из них что-то громко сказал и даже осмелился плюнуть, но достаточно было одного жеста Вап-нап-ао – и белый немедленно смолк.

Горькая Ягода встал. Раздался голос бубна. Шаман вытянул перед собой руки и склонился над костром так, что пламя коснулось его ладоней. Тогда очищенные огнем руки он воздел вверх и произнес:

– О Маниту, владеющий всем и видящий нас, слабых. Помоги нам, Великий Дух, скажи, как должны мы поступить. Просим тебя, помоги нам.

Он стоял так некоторое время, шепча непонятные слова и заклинания. Наконец сел, взял трубку в руку и маленьким угольком разжег в ней табак.

Значит, совет состоится.

Когда «трубка мира» обошла полный круг и последний из вождей вернул ее Горькой Ягоде, все взгляды обратились в сторону отца: он должен был говорить первым.

Голос отца был спокойный:

– Что привез белый брат для красных воинов? – обратился отец к Вап-нап-ао.

Вап-нап-ао открыл охотничью сумку, вынул белый лист бумаги, поднял его вверх и сказал:

– Великий Белый Отец посылает вам эту говорящую бумагу, где сказано, что вам выделяются на юге новые места для охоты. Там вы не будете голодать, вы будете даром получать одежду и еду. Белые и красные воины встретились недавно в Каньоне Безмолвных Скал. Никто не знает, какие это были воины. В каньоне погибло трое белых и еще двое в чаще. Птицы, пролетающие над Солеными Скалами, оповестили, что в племени шеванезов тоже умерли воины, хотя никто не знает почему. Великий Белый Отец мог бы спросить, где его слуги, которых лишили жизни, мог бы прислать большие отряды воинов и сжечь всю чащу. Но Белый Отец добр, и если шеванезы и сиваши захотят мирно пойти на новые места, если захотят учиться там у белых обрабатывать землю и выкармливать скот, Белый Отец забудет о гибели своих воинов.