Земля Сэкеттов - [14]

— Ты выпил стакан эля, — сказал я ему, — и можешь получить еще один или закуску, как пожелаешь. Кто этот человек?

Незнакомец покосился вправо, затем влево, однако, как мне показалось, выражение лица Джублейна, не очень отличавшееся от его собственного, в конце концов его убедило сказать:

— Знаете, где находится променад и колоннада собора Святого Павла?

— Я знаю, — ответил Джублейн.

— Там можно разыскать переписчиков и писцов, а среди них и того самого, который… ну, одним словом, он выполнит все, что вам потребуется. Что касается книг и тому подобного, то в этом деле он большой дока. Если вам необходима копия чего-либо, то он непременно ее вам достанет.

— Выбор за тобой. Что заказываешь? Закуску или эль?

Он оскалил в улыбке свои желтые и неровные зубы.

— Я бы предпочел выпивку, но мне необходима также и закуска.

Я сделал заказ и сразу же потребовал:

— Имя?

— Спросите Питера Таллиса. И если вам необходимо переписать или внести изменения в транспортную накладную, какое-нибудь свидетельство или лицензию, то он выполнит все в наилучшем виде.

Когда мы оказались на улице, уже Джублейн посмотрел на меня с явным неодобрением.

— Ты настоящий чудак. Кто станет платить за экземпляр каких-то пустячных заметок?

— Ну что же, вот он я, посмотри на меня, — весело ответил я. — И хорошие деньги заплачу.

Променад и колоннада вокруг собора Святого Павла были тем местом, где как бы слышался стук сердца самого Лондона. По существу, колоннада была частью нефа знаменитого собора. Позабыв о том, что Иисус изгнал торговцев и менял из храма, настоятель позволил им снова туда вернуться, а вместе с ними пришли переписчики, юристы, торговцы значками и сувенирами, одним словом, люди разного рода деятельности. Игра в мяч была запрещена, а вместе с игрою было запрещено ездить на лошадях или водить лошадей в поводу вблизи собора.

Территория вокруг собора, так называемый променад, превратилась в самое модное место для гулянья в Лондоне и была тем местом, где больше всего любили бывать светские щеголи, ухаживающие за дамами (или добивающиеся расположения и внимания приглянувшихся им женщин), здесь же постоянно обитали различные мошенники, воры-карманники и спекулянты. Сюда постоянно наведывались портные, чтобы увидеть последние модели модной одежды, а место вблизи северных дверей собора облюбовали доморощенные поэты, рифмоплеты и уличные музыканты.

Мы протиснулись сквозь толпу и ее благоухающие ароматы. Множество людей толпилось у киосков, ларьков, зеваки собирались вокруг орущих во весь голос и расхваливающих свои товары уличных торговцев, а некоторым кружили голову более интимные звуки, издаваемые шуршащими шелками нижних юбок.

Питер Таллис оказался мужчиной средних лет, с вьющимися на висках седыми волосами — у него на голове не было парика. Когда я сообщил ему о цели своего визита, он с довольной улыбкой откинулся назад на спинку стула.

— Ну вот! Наконец-то необычный заказчик! Меня просили обо всем, что угодно, но только не об этом! А мне… это даже нравится. Об этих дорожных рассказах я кое-что знаю.

— Вы их видели?

— Нет, нет! Но… я когда-то был знаком с одним господином. Одно время он часто приезжал сюда на променад проводить опросы общественного мнения. Как вам известно, это место является самым главным центром сбора информации в Лондоне — а может быть, и во всей Европе. Здесь за один день проворачивается больше дел, чем на Королевской бирже за целую неделю.

Итак, вы желаете иметь экземпляр с копией всех его дорожных рассказов и заметок? Для выполнения этого задания у меня есть подходящий человек… студент. Очень толковый и весьма сообразительный парнишка. — Он снова с интересом посмотрел на меня: — Как мне сказать ему, кому нужна эта работа?

— Вам ничего не следует ему говорить. Будь у меня больше времени, я бы и сам разыскал и переписал эти рассказы, но они нужны мне как можно скорее. Немедленно.

— Вы умеете писать? — недоверчиво спросил Таллис.

— Не хуже вашего, мой друг, а может, даже и лучше, — ответил я довольно резко. — Когда экземпляр с копией этой книги будет готов, я заплачу вам восемь шиллингов.

— Это очень мало.

— Это очень много. Сельскому поденщику, обрабатывающему землю, за целую неделю его труда платят всего лишь три шиллинга.

— Но это труд грамотного человека, который умеет писать, — возразил Таллис. — Десять шиллингов.

— Ладно, девять, — согласился я, — но ни пенни больше, иначе я сделаю это сам.

— Согласен, девять. — Он выдержал паузу, потом нерешительно спросил: — Куда ее необходимо доставить?

— Я сам зайду за ней через неделю, — был мой ответ.

— Подумать только, девять шиллингов! — гневно воскликнул Джублейн, когда мы отошли от Таллиса. — Ты что, тебе деньги некуда девать? Заплатить девять шиллингов за то, чего ты никогда в глаза не видел! О чем ты только думаешь?

— Это чистейшей воды авантюра! — честно признался я. — Мне нужны друзья, а кроме тебя у меня никого нет. Мне также нужны деньги, и мне кажется, что я нашел способ их добыть.

— Я очень желал бы скорейшего осуществления твоих планов, — мрачно улыбнулся Джублейн. — Уж очень ты соришь деньгами.