Земля последней надежды - [7]
— Знать бы ещё — для чего? — хмуро бросил Всеслав, надевая гайтан на шею и пряча мешочек под рубаху.
— Придёт время — узнаешь, — заверила волхвиня, допивая сбитень и отставляя кружку в сторону. Обняла руками колени и уставилась в огонь — охота говорить у неё пропала.
Всеслав тоже умолк, залюбовался.
Ломаный багровый свет костра плясал на тонком девичьем лице, отражался огоньками в серых глазах, играл отсветами на толстой косе, перекинутой через плечо, блестел на бисерной вышивке почёлка и рубахи.
— Что смотришь, княже? — спросила вдруг волхвиня. — Нехороша ведьма?
— Хороша, — сказал князь невольно, спохватился. Отвёл глаза.
Девушка засмеялась — тепло и по-доброму.
Зимой в лесу тихо. Особенно в таком дремучем, как в землях кривичей. Дремлют в морозном сне матёрые сосны и ели, закутались в снежные шубы и шапки. Застыли в недвижности голые дубы и берёзы, вспоминая в тягучем и тоскливом зимнем сне буйную весну, жаркое лето и яркую тихую осень. Не скрипит снег, и только лёгкий ветерок иной раз качнёт верхушки деревьев, сбрасывая в сугроб снежные шапки. Выглянет сторожко зверь да и сгинет тут же — добычу искать альбо от ворога прятаться.
Старый волк сторожил добычу — с утра лежал под огромной ёлкой, — только уши торчали из сугроба. Хоть и говорят, что волка ноги кормят, а только подкралась к старому охотнику нежданная немочь, сил не хватает рыскать весь день. Вчера он приметил у тропки заячьи следы и теперь ждал.
Заяц выскочил на поляну неожиданно, остановился на середине, заме на миг, сторожко озираясь посторонь. Волк начал было неслышно приподыматься, но тут заяц, заслыша что-то, стремительно метнулся в сторону, проскочил меж двух берёз и дал стрекача. Волк насторожился — теперь его ухо различало невдали какой-то неясный шум. Тот, что всегда сопровождал человека.
Волк беззвучно оскалился, приподняв верхнюю губу и показывая пожелтелые, но всё равно страшные клыки. Поднялся и неслышно канул в низкий разлатый ельник — теперь здесь зверья долго не дождёшься.
Удобная кошева мчалась по лесной дороге, подпрыгивая на ухабах и скользя на широких раскатах. Дробный топот коней дружины тонул в снегу, кони взбивали снег, разбрасывали в стороны. Изредка по реке слышался гул и тяжёлый треск, лёд словно чуть качался — ворочался, вздыхая во сне, речной хозяин.
Через лес на конях, да ещё в запряжке, юный полоцкий князь Всеслав не отважился бы — седмицу от Полоцка до Витебска будешь добираться. Да и зачем, коль есть Двина? Едва схватился двинский лёд прочно, как тут же открылась ледовая дорога — и для купцов, и для ратей. И для князей, вестимо.
В какую иную пору Всеслав скакал бы верхом — быстрее бы вышло. Да только перед тем, что ему ныне в Витебске предстояло, лучше в дороге отдохнуть.
Звал Всеслава Брячиславича в Витебск волхв Славимир. Зачем звал — невестимо, да только князь, хоть и мальчишка мальчишкой, и сам догадывался. Не глупый.
Встреча с волхвом его не пугала. А чего пугать-то? Он, чать, не христианин.
Впрочем, про то, что он не христианин, пока что ведали в Полоцке всего двое-трое бояр, да с десяток гридней, которые и сами тайком старой веры держались. Ничего, скоро всё изменится, — мрачно подумал Всеслав, кутаясь в тяжёлую медвежью полсть, — благо есть ныне на кого опереться.
До Витебска оставалось всего вёрст пять — виднелись уже на окоёме острые шатры веж и даже тонкие струйки дымов, тающие в сером зимнем небе — когда возница, по княжьему велению, весело гикнув, сдержал разбег коней. Всеслав откинул полсть и встал на ноги, придерживаясь рукой за резной бортик.
На дороге, опираясь на резной длинный, даже на вид неподъёмный посох, стоял старик в медвежьей шубе, и ветер свободно развевал его седую бороду и такие же седые космы на непокрытой голове. Волхв?
Кмети — он их и взял-то с собой немного, с десяток всего, чести ради — гарцевали около старика, ещё чуть — и толкнут конской грудью, а там и до греха недалеко. Кто сможет проклятье волхва снести? Если это только и впрямь волхв.
Всеслав строго окликнул кметей:
— А ну, охолонь! Покинь, кому говорю!
Спрыгнул на снег, поправил на голове шапку и зашагал к старику. Кмети расступились — слушали князя не в шутку, невзирая на его всего-то пятнадцать лет. Подошёл на пару шагов всего и остановился — старик таял в воздухе. Сделал всего один неуловимый жест рукой, указывая в сторону ближнего леса. И пропал, как не было.
Недовольно и испуганно загомонили кмети.
Всеслав кивком велел подать коня, не касаясь стремени, взлетел в седло. Велел хмурому Бреню, невзирая на его неодобрительный взгляд из-под косматых бровей:
— Вы двигайте в Витебск, ждите там на княжьем дворе, я скоро ворочусь. Несмеян! Поедешь со мной!
— Повинуюсь, господине!
Всеслав поворотил коня и тронул к лесу по самой кабаржине, благо снега там было немного.
На опушке князя ждали воткнутые в снег широкие лыжи.
Одни.
— Хм, — сказал князь весело. — Видишь, Несмеяне, меня там ждут одного.
— Кня… — неосмотрительно заикнулся кметь, но молодой князь резко оборотился и одним взглядом зелёных глаз заставил его умолкнуть.
Христианство тщетно пытается победить язычество — даже знатные люди, вернувшись из церкви, ставят дома блюдце молока домовому, что уж говорить о простом люде. Наследники Ярослава Мудрого погрязли в распрях, а полоцкий князь Всеслав Брячиславич начинает борьбу за восстановление древней веры своих предков!
Миновало двенадцать лет после гибели Святослава Игоревича, а воевода Волчий Хвост до сих пор терзается несуществующей виной. Князь Владимир овладел всей Русью, но нет покоя в стране — окраины недовольны, все вокруг плетут заговоры. И когда заговорщики решают найти меч князя Святослава, выкованный в кузне богов, друзья молодости, ветераны войн Князя-Барса, сходятся меч к мечу.
«Если уж нечистый расточает улыбки весны, значит, нацелился на душу. Души людские — вот их истинная страсть, их нужда, их пища». (Из наставлений отца Бартоломью, духовника Хейли Мейза). Обложка — авторская иллюстрация Факира, за что ему спасибо от меня.
Своеобразный Christmas special для тех, кто знаком с серией «Действующие лица». Вскоре после событий, описанных в «Наказанном развратнике», герои волей случая… да нет, по собственному желанию встречаются накануне Нового года, чтобы принять участие в юбилейном концерте и просто поболтать о мирных житейских делах. И случайно разговор заходит об одном давнем приключении и очередном супергеройском подвиге… да, совершенно случайно, а вовсе не потому, что кое-кто любит находиться в центре внимания!
Тори Доусон случайно получила работу в очень странном баре. Среди его посетителей – маги, колдуны, алхимики, ведьмы, экстрасенсы… С некоторыми из них она теперь близко знакома, и ее жизнь круто изменилась. Лучше всего на свете Тори умеет влипать в неприятности, и когда ее друзья начали охоту на опасного черного мага, она тут же согласилась помочь им и стать приманкой.
В пятнадцать лет, незадолго до выпуска из средней школы, отец сказал мне следующее. - В нашем роду течёт демоническая кровь.И это была правда. К сожалению мой отец являлся простым владельцем магазинчика с едой из курицы на вынос, обладающим способностью менять цвет глаз на голубой, а я был сыном этого владельца, который по воле случая был чуточку сильнее остальных.Однако спустя пять лет. Они пришли за мной.
У тебя никогда не было такого, что вроде всё есть, всё что нужно, но почему-то ты не чувствуешь, абсолютно ничего. Лишь зудящее чувство сжигает тебя изнутри. Чтобы ты не делал, как бы не старался, он не уходит, заставляя сходить с ума. Начав читать эту книгу ты посмотришь на это зуд, которым заболел двадцатилетний главный герой, под другим углом, поймёшь для чего он нужен и какова его причина, а как бонус прочувствуешь всю палитру чувств, начиная от ужаса и депрессии, заканчивая эйфорией и любовью. К чему же этот зуд приведёт героя? К безумию? Или же любви?
Отправляясь в путешествие за "кладом с магией", герои надеются найти новые ощущения и прикоснуться к альтернативному взгляду на события вокруг. Но вот беда, они находят не свой клад. Сюжет развивается от мило нелепого до страшно кровожадного, удивляющего своей жестокостью. Главные герои узнаю какой он мир на самом деле и какие личности скрываются в закромах дремучего леса. Содержит нецензурную брань.