Земля обетованная - [58]

— На самом деле?

— Да.

— Из-за происшедшего?

— Думаю, да. Ты согласишься выйти за меня?

Она снова замолчала. Вода в проливе была спокойной. Спокойные волны, зеленые и полновесные, бесшумно накатывались на нас, ласково разбивались о берег.

— Не знаю, — сказала Сьюзен.

— У меня сложилось другое впечатление.

— У меня тоже.

— У меня сложилось впечатление, что ты хочешь выйти за меня замуж и сердишься, что я еще не сделал тебе предложения.

— Неуслышанные песни всегда кажутся более сладкими?

— Нет, не это.

— Доступность не сделала тебя менее заслуживающим любви. Это... Я не знаю. Не правда ли, удивительно? Мне кажется, я хотела, скорее, удостовериться в твоих чувствах, доказательством которых было бы твое предложение, а не совершить этот акт на самом деле.

— Совершение акта не явилось бы для нас чем-то новым.

— Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Да, понимаю. Что собираешься предпринять по поводу своего решения? Выйдешь за меня замуж?

— Не знаю. Ты, конечно, можешь пригрозить оставить меня, а я не хочу тебя терять.

— Ты не потеряешь меня.

— Да, мне тоже так кажется. Это одна из приятных черт твоего характера. В некотором роде я обладаю свободой проявлять нерешительность. Мне ничего не угрожает, и я свободна сомневаться, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Тебе не удастся поколебать мою уверенность.

— Я и не хочу этого.

— Здесь не идет речи о «свободна ты» и «свободен я». Мы вместе. И никаких вопросов, как любили мы говорить еще в школе.

— Как это похоже на тебя. — Сьюзен улыбнулась. — Но я не хочу бросать тебя и начинать жить с другим мужчиной. Я испытываю колебания не потому, что хочу поэкспериментировать. Я уже занималась этим. Знаю об этом все, что необходимо знать. Мы оба знаем. Я отдаю себе отчет, что будет достаточно сложно делить себя между тобой и кем-нибудь еще в баре для одиноких сердец.

— Это точно.

— Но нужно еще кое-что обдумать.

— А именно?

— Где мы будем жить?

Я по-прежнему лежал на спине, она полусидела, опершись на левый локоть, ее темные волосы упали на лицо. Внутренняя энергия, исходящая из нее, почти ощущалась физически.

— Ага, — сказал я.

Она наклонилась и поцеловала меня в губы.

— Еще одна твоя очаровательная черта. Ты так быстро все понимаешь.

— Тебе не потребуется бросать свою работу, свой дом.

— Или город, в котором я живу почти двадцать лет, в котором у меня друзья, свой жизненный уклад, к которому я отношусь достаточно трепетно.

— Я не смогу там жить, Сьюз.

— Конечно не сможешь. Посмотри на себя, Ты бескомпромиссный человек. Взрослый, великий, всех защищающий папаша. И в то же время ты самый большой ребенок, которого мне доводилось встречать. Тебе будет нечего делать в пригороде, в отдельном доме, вокруг которого надо подстригать лужайку. Ты не сможешь иногда ходить в клуб поплавать. Ты ведь уже задушил одного человека, да?

— Да, его звали Фил. Фамилию так и не узнал, просто Фил. Мне это совсем не понравилось.

— Правильно, но тебе нравится работа, в процессе которой может возникнуть подобная ситуация.

— Не совсем уверен, что это ребячество.

— В лучшем смысле этого слова. Во всем происходящем для тебя есть элемент игры, тревога о способе, а не о результате. Иногда очень близко подходящая к тревоге о благородстве.

— Слишком часто речь идет о жизни и смерти, милая.

— Конечно, но из-за этого игра становится более значимой. Мои соседи по Смитфилду более серьезные люди. Они имеют дело с успехом или поражением. Большинство из них не находит в этом никакого веселья.

— Ты много обо мне думала.

— Можешь не сомневаться. Ты не сможешь отказаться от своей работы, я не смогу прекратить свою. Я не хочу переезжать в Бостон. Ты не хочешь жить в Смитфилде.

— Могу согласиться, — сказал я. — Можем что-нибудь придумать. Никто не заставляет тебя бросать твою работу или меня — мою.

— Нет, вероятно нет. Но подобные вещи необходимо обдумать.

— Итак, пока ты продолжаешь твердо заявлять: «Не знаю».

— Видимо, так.

Я протянул к ней руки и притянул к себе.

— Ты — импульсивная стерва, — сказал я. Ее лицо было прижато к моей груди. Поэтому ее голос звучал приглушенно.

— С другой стороны, — пробормотала она, — я никогда не брошу тебя.

— Это несомненно, — сказал я. — Пойдем пообедаем и совершим акт нашей дружбы.

— Может быть, — прошептала Сьюзен, когда мы вернулись в мотель, — мы совершим его до обеда?

— А еще лучше, — сказал я, — и до, и после — как ты на это смотришь?

— Молодость — это то, на сколько лет ты себя чувствуешь, любимый, — улыбнулась она.

28

В семь тридцать мы позвонили в дом Шепардов, у меня был бумажный пакет с красным венгерским вином, дверь открыл Хоук и навел на меня «кольт-магнум».

— Заходите, — сказал он.

Мы подчинились. В гостиной находились Кинг Пауэрс, Пауэлл, придурок, которого я сбросил в бассейн, Мейси и Шепарды. Шепарды вместе сидели на диване, рядом стоял Пауэлл с пистолетом в руке, пожирающий их жестким, как гвоздь, взглядом. Мейси торчал у камина со своим изящным дипломатом в руке, Пауэрс сидел рядом в кресле-качалке. Лицо Шепарда было влажным, он выглядел нездоровым. Постоянные избиения могут лишить человека энергии, и Шепард выглядел так, будто с трудом сдерживается, чтобы не рассыпаться на части. Лицо его жены не выражало практически ничего. Она будто зашла в какое-то помещение и притаилась там, ожидая развития событий.