Земля обетованная... - [27]

С эсминца прогремел выстрел, потом второй, третий… Как ураганом, людей смело с палубы. Все хлынули в каюты, давя в дверях друг друга. Хаим успел заметить, как упал стоявший у шлюпбалки холуц, а напарник его скорчился, как Шелли, отчаянно вскрикнув, схватила одного из близнецов… Прижимая к груди другого мальчика, Хаим бросился по опустевшей палубе к Шелли. Она билась в истерике, на руках у нее с залитым кровью лицом лежал Доди.

Мать Шелли сидела рядом на краю ящика, мертвенно бледная, словно окаменелая, она, не моргая, смотрела на безжизненное лицо внука.

Подбежала Ойя. Увидев, что произошло, схватилась за голову и, будто силясь что-то сказать, застыла с судорожно открытым ртом.

В это время к Хаиму подошли холуцы, отозвали в сторону и сообщили, что штаб Хаганы постановил всем без исключения пассажирам в знак протеста против действий англичан разорвать свои «сертификаты» и «шифс-карты», причем половину обрывков передать холуцам как доказательство исполнения приказа штаба. Хаим молча выслушал парней и молча отошел к ящику, на котором теперь лежал Доди.

Все, что произошло потом на пароходе, Хаим Волдитер воспринимал, как во сне: и как пришвартовались эсминцы к пароходу и как высаживались английские матросы, встреченные банками из-под консервов, бутылками, тарелками… Равнодушно смотрел он на матросов в малиновых беретах, постепенно занимавших одну палубу за другой, а потом ринувшихся к капитанскому мостику…

Ни капитана, ни его помощников, ни членов судовой команды там не оказалось. Все они, переодевшись, затерялись среди пассажиров. Вместо документов каждый из них, как и большинство пассажиров, имел всего лишь клочки разорванных пассажирами «сертификатов» и «шифс-карт». Об этом позаботился штаб Хаганы, призвавший пассажиров выразить «протест» столь необычным образом, а в действительности преследовавший единственную цель: спасти себя и многих других лиц, у которых не было документов на въезд в Палестину. Из уст в уста по судну передавалось распоряжение штаба: «Ни при каких обстоятельствах не выдавать англичанам экипаж парохода! В противном случае…»

Особенно упорное сопротивление англичанам оказали холуцы на подступах к одному из трюмов. Здесь завязалась отчаянная схватка. Англичане были многоопытны в подобных делах. У них была специальная экипировка: резиновые манишки и нарукавники, предохранявшие от ударов, а также каучуковые дубинки… Появились раненые с обеих сторон: матросы переносили своих на эсминцы, холуцы — в свой наскоро созданный «лазарет».

Две лестницы, которые вели в трюм, при появлении малиновых беретов тотчас же были сбиты холуцами. С эсминцев принесли сборные лестницы, но как только англичане попытались спуститься по ним в трюм, в них полетели кружки, стаканы, банки и все, что попадало под руку холуцам.

Матросы отступили. Однако вскоре они перекинули с эсминцев шланги. Мощная струя воды сбивала с ног сопротивлявшихся, но они все же сумели овладеть сборными лестницами и спустить их в трюм…

Рассвирепев, командование эсминцев пустило в ход гранаты со слезоточивым газом. Сопротивление было сломлено. Избитых, в разодранной мокрой одежде, с воспаленными от слезоточивых бомб глазами холуцев выпроводили из трюма. Под усиленной охраной матросов туда спустилась группа британских офицеров. Подстрекаемые штабом, переодетые холуцы, затерявшись в толпе пассажиров, сопровождали офицеров оскорбительными выкриками, угрозами, плевками.

Но вот из трюма на палубу, где все еще возносилась молитва богу, матросы выволокли обычную продолговатую, лимонообразную бочку, на дощатых донышках которой жирными маркировочными буквами было написано «Цемент», а на клепках — название фирмы, вес брутто и нетто, год выпуска — 1939. На виду у богомольцев, проклинавших англичан за то, что из-за какого-то контрабандного цемента они довели дело до кровавого инцидента, матросы в малиновых беретах сбили с бочки металлические обручи. Богомольцы в «талесах», с молитвенниками в руках замерли от неожиданности. Из бочки вывалились пулеметные стволы, кожухи, ложи, патронные кассеты, затворы… На них стояло клеймо чехословацких заводов Шкода.

— Чехословацкие? Как это возможно? Ведь там хозяйничают нацисты? — спросил один из богомольцев. — Что-то не верится…

— Не верится? — отозвался другой. — Вы что, родом из Порт-Саида?! Наивный какой, а?

— А что? Почему вы меня оскорбляете?

— Потому что не нужно быть слишком умным, чтобы понять, что Англия воюет с Германией, а Германия заинтересована, чтобы Англии было кисло… Трудно понять, скажите, пожалуйста!

— Порт-Саид или шморт-саид, умный или шумный, кисло или шмисло, — возбужденно заговорил оказавшийся среди богомольцев ювелир в клетчатом пиджаке с золотой цепочкой в отвороте. — Поди, знай, с кем едешь, что за пароход и чем занимаются эти холуцики-шмолуцики… И спрашивается, кто они? Откуда у этих сморкачей пулеметы-шмулеметы в такое суматошное время?

Весть о том, что в бочках из-под цемента обнаружено оружие чехословацкого производства, которое, видимо, было захвачено Гитлером, а теперь, по всей вероятности, получено сионистами для борьбы с англичанами и арабами, разнеслась по всему судну. Люди ругали и Гитлера и англичан, поносили холуцев, проклинали и пароход, и его капитана, и тот день и час, когда они согласились ехать.