Земля обетованная - [142]

— С которым?

— Помнишь тот раз в коттедже, под Новый год?

— Помню.

— Я как раз вспоминала сегодня. Хотя все было ужасно и накалено: ты был усталый и пьяный и полон каких-то путаных мыслей, — и все равно, что-то в этом было.

— «На мою ответственность», — повторил Дуглас ее слова.

— Вот именно. — Она рассмеялась. — И ты воспользовался.

— Прекрасно помню. На ковре.

Он налил себе еще вина. Хорошо узнаешь человека, только пожив вместе с ним, думал он. Начинаешь понимать его насквозь, складывая вместе многие тысячи мелких наблюдений и не имеющих названия ощущений. Научаешься совершенно точно согласовывать с ним свой жизненный ритм и настроение, даешь убаюкать себя, словно очутившись вдвоем вне времени и пространства; систола и диастола, движение туда и сюда, вперед и назад, инь и ян — до полного слияния. И не надо забывать про дар черпать из бездонной бочки обязательств глубокую умиротворенность, чувство прекрасного, взаимное понимание и душевный покой. Дуглас чувствовал, как этот покой окутывает его.

— Я беременна, — сказала Мэри.

Дуглас будто окаменел. Мелькнула мысль — что-то остановилось и оборвалось. А может, и не случилось ничего. Может, это и был момент вне времени. Да, именно! Ему хотелось, чтобы она повернула ключ завода в обратном направлении, чтобы слова вернулись обратно ей в рот, стали несказанными, чтобы ничего этого не было. Как странно!

— Понятно, — сказал он спустя очень долгое, как ему казалось, время. Затем прочистил пересохшее горло, в котором возник комок. — Понятно, — повторил он.

— Только самое начало, — тихо сказала Мэри. — Я могла бы сделать аборт. Но в моем возрасте… мы ведь говорили с тобой об этом, я, собственно, и начала этот разговор еще тогда в коттедже… это не так часто случается. Мы с тобой проверили.

— Мы… — Он чуть не сказал; «Мы не очень-то старались».

— Я старалась, — сказала она. — Но ничего не вышло. Может, другого раза уже не будет. Во всяком случае, я не собираюсь рисковать: я хочу этого ребенка.

— Он, конечно, от Майка.

— Да.

Тут только Дуглас заметил, что то, что он принял за рассудительность, было на деле суровой решимостью.

— Боже мой! — сказал он.

Ему непонятно было, что, собственно, он чувствует. Будто она своим сообщением выбрала из его души все нормальные реакции и пустила их по ветру. Но почему-то он чувствовал себя обязанным продолжать разговор. — Ну и что он?

— Он обрадовался, — ответила Мэри. — Немного удивился. — Она тщательно выговаривала слова. — Это случилось в Париже, когда мы ездили туда на несколько дней. С тех пор ни разу.

— Можно полюбопытствовать — почему?

— Я не уверена, люблю ли его, — сказала Мэри.

— А разве в этом можно быть уверенным? — спросил Дуглас, и ему вдруг показалось, что правильный ответ на этот вопрос помог бы разгадать загадку, по-прежнему стоявшую, как он считал, в центре большинства жизненных проблем.

— Я могу, — сказала она, — может, потому, что была уверена, что люблю тебя.

— Но ты ждешь его ребенка.

— Нашего ребенка. Моего. Просто ребенка. Да, жду.

— Не знаю, что и сказать тебе, Мэри. Какого ответа ты хочешь от меня?

— Я довольна… — Она взглянула на свой живот. И продолжала без тени раздражения в голосе: — Трудно было бы ожидать того же от тебя. Пока что.

— Пока что? — Дуглас постарался сдержать собственное раздражение. Но это была всего лишь внешняя реакция. Ревность как-то рассосалась. Может, у него вообще угасли все чувства к ней.

— Для тебя, должно быть, это ужасно, если ты действительно не понимаешь, что такое любовь, — сказала Мэри. — Если ты утратил способность любить, запер свое сердце на замок. Но ведь ты любишь Бетти? И Джона?

— Конечно. Но тут у меня нет выбора. А там, где можно выбирать, это чувство кажется мне бессмысленным.

— Не кощунствуй! — сказала Мэри твердым голосом. — Это чувство ценно именно там, где есть выбор.

— А что говорит по этому поводу Майк?

— Он хочет, чтобы я развелась, чтобы мы с ним могли пожениться.

— Не знаю, что и сказать.

— Можешь пока ничего не говорить. Все равно, чтобы все охватить, потребуется время, — Мэри протянула свой бокал. — Налей мне еще, пожалуйста.

Дуглас наполнил бокал.

— Собственно, мне следовало бы крикнуть: «Черт знает что такое!» — и заплясать вокруг тебя бесхитростный воинственный танец — пусть вышедший из моды и неоправданный — в ознаменование своих прав и в осуждение твоей непорядочности и твоей… распущенности! — Совсем ненамеренно это слово прозвучало у него обличительно.

— Но ведь ты, кажется, спал с Хильдой?

— Да. Но мы принимали меры.

— Я тоже принимала меры. Это случайность.

— Я не верю в такого рода случайности.

— То же самое и Майк говорит.

— К черту Майка… — Дуглас свирепо посмотрел на нее. — Имей в виду, я лично не собираюсь участвовать ни в каких ménage à trois[19]. Если мы сойдемся, то жить в одном доме будем только ты и я. Доступ ему закрывать — или как там еще — не стану, но жить втроем отказываюсь.

— У меня тоже нет такого желания. — Мэри помолчала. — Я разговаривала с Хильдой.

— Это еще зачем?

— Я думала, что нам следует встретиться.

— Зачем?

— Чтобы поговорить.

— Ну и как?

— Ты по-прежнему спишь с ней?

— Нет.