Земля обетованная - [35]

— Ты ничего для меня не сделал, — по-прежнему спокойным голосом возразил Фентон. — Ты забрал меня из приюта, когда я был слишком мал, чтобы противиться. И ты не можешь мне дать ничего из того, что я хочу, Торрен.

— Становишься разборчивым, да? — потребовал человек в воде голосом, идеально подходящим для хорошей шутки. — Ты удивляешь меня, Бен. Так ты не хочешь получить империю Торрена? Ганимед никогда не станет достаточно хорош для тебя, даже когда я сделаю его обитаемым? Ох, Бен, подумай своей головой. Я не ждал, что ты полюбишь меня. Только не после того, через что ты прошел.

— Это все из-за тебя, — сказал Фентон. — Я рос в тяжелых условиях. Это не стоило того, Торрен. Ты зря потратил свое время. Говорю тебе, я ухожу.

— Тебя изменил нежный свет в женских глазах, — издевательским тоном произнес Торрен. — Малышка Кристин заставила тебя передумать. Очаровательное создание, эта Кристин. Всего лишь на тридцать сантиметров выше тебя, мой мальчик. И на сорок килограмм тяжелее. Но это лишь потому, что она еще юная. Она еще будет расти. Ах, как жаль, что я так и не встретил в твоем возрасте по-настоящему хорошую женщину. Но, ей пришлось бы весить двести килограмм, чтобы понять меня, а такие женщины никогда не привлекали меня внешне. Жаль, что ты не видел очаровательных крошек в Центрифуге, Бен. Они все еще там, ну, те, что не умерли. Я — единственное дитя Центрифуги, которое покинуло родину и не вернулось обратно. Я преуспел. Я заработал достаточно, чтобы позволить себе это.

Чудовищная голова откинулась назад, Торрен открыл огромный рот и громогласно захохотал. Маслянистая жидкость в бассейне заколыхалась ритмичными волнами, а эхо хохота прокатилось по колоннам и вверх, по колодцу, к звездам, по стенам, заключившим Торрена в тюрьме с самого рождения. Он пробился через эти стены, имея самые мизерные шансы, которые только выпадали человеку.

— Это у тебя было тяжелое детство? — засмеялся Торрен. — У тебя?

Фентон молча стоял, глядя на чудовище в ванне, и гнев в его глазах смягчился, несмотря на то, что Фентон этого не хотел. В его разуме зашевелилось прежнее уважение к Торрену. Может, он и был тираном и беспощадным деспотом — но разве у кого-нибудь до него были причины стать таким безжалостным? Возможно, в очень древние времена, ради денег, опытные врачи калечили и изменяли тела детей, чтобы делать из них уродцев и чудовищ на потеху знати. Возможно, только тогда, и то, пока три сотни лет назад планеты не открылись для колонизации.

Фентону довелось увидеть на Земле «Пограничную Центрифугу» и ее фантастические аппараты, где евгеника, работая с поколениями отобранного сырья, выводила людей, которые могут выдерживать условия других миров. Он мало знал об этих невероятных экспериментах с живой плотью. Но был в курсе того, что некоторые из них провалились, а в одной из Центрифуг появился Торрен — тридцать лет назад.

— Тринадцать поколений, — с нажимом сказал Торрен, поступив как обычно жестоко и заставив Фентона вспомнить знакомую картину. — Тринадцать поколений одно за другим жили и умирали в Центрифуге, год за годом увеличивающей скорость вращения. Все эти процедуры, операции, облучение радиацией, дыхание измененной атмосферой, рост при иной гравитации до тех пор, пока ученые просто не поняли, что не могут вывести людей, способных жить на Юпитере, даже если пройдет тысяча поколений. Существовала граница, до которой можно дойти, подвергая тело мутациям, но сохраняя рассудок. Так что ученые просто извинились. — Торрен горько рассмеялся, и вода в бассейне пошла волнами. — Очень жаль, сказали они. И мы могли уйти из Центрифуги в любое время — нам даже обещали пенсию. Целых пять сотен в месяц. А мне нужна тысяча лишь для того, чтобы не умереть вне Центрифуги!

Выдохшись, он откинулся на спину, и смех затих. Торрен медленно пошевелил в жидкости рукой.

— Ладно, — сказал он. — Дай мне сигарету, Бен. Спасибо. Огоньку...

Держа зажигалку, Фентон слишком поздно понял, что Торрен мог взять сигарету и сам. В водной постели были доступны все возможные удобства и предметы роскоши. Фентон сердито отвернулся и принялся расхаживать туда-сюда под экраном, показывающим заснеженные поля. Он больно ударил кулаком по татуировке на бедре. Торрен ждал, смотря на него.

— Так как там было в Центрифуге, Торрен? — дойдя до дальнего конца экрана и так и не повернувшись, тихо спросил Фентон. — Насколько плохо?

— Поначалу, не очень. У нас была цель. Пока мы верили, что наши потомки смогут колонизировать Юпитер, мы могли многое вынести. Только после того, как эксперимент провалился, Центрифуга стала... тюрьмой, тюрьмой для наших тел.

— Но ведь ты сам запирал ганимедиан в подобном месте.

— Разумеется, — ответил Торрен. — Конечно, запирал. Я бы и с тобой так поступил, да и со всеми, кто бы встал у меня на пути. Я ничем не обязан ганимедианам. Если говорить о том, кто кому должен, то это люди передо мной в неоплатном долгу. Посмотри на меня, Бен. Только посмотри!

Фентон повернулся. Торрен вытащил гигантскую руку из воды. Это должна была быть очень сильная рука. С мощными мышцами. С крепкой, изогнутой костью и нависающими мускулами предплечья, как у неандертальцев и горилл. Торрен и обладал хваткой гориллы — когда ему не надо было бороться с гравитацией.