Земля необетованная - [74]

Переводчик был в напряжении. Волнуясь, Сталин говорил ещё с большим, чем обычно, акцентом. Начиная фразу достаточно громко, к концу он затихал, что тоже затрудняло перевод. Спасало лишь то, что Иосиф Виссарионович говорил размеренно, делая после каждой фразы паузу для перевода.

И опять Рузвельт молчал.

И снова наступила пауза в разговоре лидеров двух стран.

Наконец, президент США произнёс:

– Конечно, я сочувствую вам, маршал Сталин. Война?!.. Что поделаешь?.. И прекрасно вас понимаю. Это печально, поверьте мне, но такова реальность. Кстати, вы ведь тоже за месяц до начала войны, с немцами пакт о ненападении заключили…

– Господин президент, – со своего места заговорил Молотов. – Смею вам напомнить, что до нас ряд стран Европы заключили в Мюнхене соглашение с Германией о нейтралитете, сдав на растерзание Гитлеру Чехословакию. А до этого, ещё в марте, Гитлер захватил Австрию и включил её в состав Германии. Мы, конечно, понимаем, распоясавшийся Гитлер – проблемы Европы, а не Соединённых Штатов… Но мы видели, что усилиями ряда стран Германию толкают в нашу сторону. Что Советскому Союзу оставалось делать в той ситуации? Нужно было оттянуть время. Вот и родился пакт с Германией о взаимном ненападении.

– Я уже выразил сожаленье в данном вопросе, господин министр, –сухо произнёс Рузвельт. – Думаю, этого достаточно, мистер Молотов. Однако, моё предложение остаётся неизменным. Проект «Крымская Калифорния» надо реанимировать. Для чего Крым нужно освободить от лишнего населения и в первую очередь от татар. Сами понимаете: евреи и мусульмане…

– Господин президент, но в Крыму ещё хозяйничают немцы, – напомнил президенту Молотов. – И ещё неизвестно, сколько там осталось еврейского населения, и осталось ли?..

Молотову ответил Гопкинс. – Это дело временное, господин Молотов. Крым, в конце концов, будет освобождён вашими доблестными войсками. И не важно, сколько там после оккупации останется евреев, условия договора от этого не изменятся.

На последних словах американца послышался громкий звук: стуча по краю пепельницы, Сталин стал шумно выбивать табак из трубки. Затем он не спеша продул её и, ни на кого не глядя, глухо произнёс:

– Так что заботит ваших сограждан, господин президент? Деньги, евреи или сам полуостров Крым? Уточните, если сможете!

За Рузвельта ответил Гопкинс. Высказался в виде шутки.

– А почему, собственно, это всё не объединить, господин Сталин. Мы – точно, не откажемся.

– Не смешно, – не поддержав шутливый тон американца, жёстко ответил Сталин. – И всё-таки, господин президент!

Рузвельт слегка заёрзал в кресле, недовольно посмотрел на своего помощника, и нехотя произнёс: – Официальные договора для этого есть, маршал Сталин. Там, видимо, всё написано.

Привыкший всегда получать ответ на свои вопросы, ответ президента США не удовлетворил Сталина. Не скрывая своего недовольства, медленно, растягивая по своей привычке слова, он напомнил американцам: – Ваш сенатор Трумэн ещё в конце июня сорок первого как-то высказался в прессе, мол, если США увидит, что побеждать в войне будет Германия, помогать надо ей: если наоборот – русским!

И в упор посмотрел на Рузвельта. – Три года вы выжидали… Видимо, господин президент, чаша весов качнулась в нашу сторону?!.. Второй фронт явно напрашивается… Хм… – с иронией, и с нескрываемой усмешкой, произнёс Верховный. – Только вот Крым, оказывается, ещё нужно отдать, пусть и без еврейских граждан… Не слишком ли…

Переводчик старался переводить речь Сталина, выдерживая его интонацию и оттенки голоса. Последнюю фразу, что Крым нужно отдать американцам, он перевёл с некоторым надрывом в голосе. Рузвельт удивлённо взглянул в его сторону. Сталин тоже посмотрел, но хмуро и недовольно, и… промолчал.

Рузвельт застыл с каменным выражением лица. Он помнил неосторожное высказывание Трумэна. И теперь, рассеяно разглядывая русского лидера, Рузвельт мысленно размышлял:

«США действительно не сразу объявили войну Германии… А зачем?.. Гитлер же не на нас напал. Другое дело – Пёрл-Харбор, в декабре сорок первого… И войну Гитлеру объявили… И СССР помогать стали поставками вооружения и прочего. Плохо разве?.. Второй фронт не открывали – это верно, – выжидали под разными предлогами. Нет, а как вы маршал Сталин хотели?.. Чтобы американцы воевали за вашу страну, не зная конечного результата?».

Но вслух произнёс: – Это личное мнение сенатора, маршал Сталин. Свобода слова… А по поводу Крымско…

Сталин резко перебил президента на полуслове.

– Думаю, господа, нам надо сделать перерыв и подумать над вашими, господин Президент, требованиями, – устало сказал Сталин.

– Ну, что вы, какие требования. Бизнес – не более того, – мило улыбнувшись, возразил Рузвельт.

Сталин промолчал. Затем, сухо произнёс: – Мы сообщим вам позже о нашем решении.

При этих словах Гопкинс тут же вышел и через несколько секунд вернулся со слугою. Филиппинец осторожно развернул кресло-коляску с президентом и тихо покатил его к выходу.

Провожая Рузвельта, Сталин, Молотов и переводчик встали.

– Я надеюсь на ваш благоразумный ответ, маршал Сталин, – обернувшись, многозначительно произнёс Президент США. И не было на его лице улыбки, и в голосе того добродушия и благожелательности, источаемых буквально ещё несколько минут назад.