Земля необетованная - [26]

В просторном вестибюле его встретили два с неулыбчивыми лицами дежурных офицера. Отряхнув с шапки остатки снега, мужчина протянул одному из них своё удостоверение. Тот раскрыл документ и внимательно посмотрел на посетителя.

– Младший лейтенант госбезопасности Гершель Семён Лейбович? – внимательно разглядывая удостоверение, строго произнёс он, записывая фамилию в журнал посетителей. Семён кивнул головой.

– К кому идёте? – спросил дежурный.

– К комиссару 1-ого ранга товарищу Заковскому, – выкладывая на стол дежурного пистолет, ответил Гершель.

– Проходите, младший лейтенант. Третий этаж. Леонид Михайлович с утра уже в кабинете.

После коридоров с редкими сотрудниками, молча пробегающих мимо него, проходя бесчисленное количество дверей, на третьем этаже Семён нашёл нужный ему кабинет.

«Приёмная заместителя народного комиссара внутренних дел СССР», – прочитал он табличку на двери. Фамилии на ней не было, собственно, и места для её записи тоже.

Секретарь замнаркома Аделаида Ферапонтовна встретила Семёна Гершеля с улыбкой – соседи по дому, как-никак. Узнав о цели визита, она произнесла:

– Раздевайтесь, Семён. Леонид Михайлович вас примет чуть позже, у него начальник восьмого отдела Цесарский. Их лучше не беспокоить. Кстати, Семён, почему к комиссару на приём вы, а не ваш начальник?

– Не знаю… Вызвали из дома, пакет в руки, и вперёд.

– Ясно! Как супруга ваша – Наташа? Давно её не видела. Помнится, она жаловалась на вас…

– На меня… Как можно! Вы же сами ей говорили, что я идеальный муж. И что, были бы вы помоложе… – картинно подняв вверх руки, с притворной обидой, произнёс Гершель. – Поклёп на меня супруга возводит, Аделаида Ферапонтовна. Точно – поклёп. Я белый и пушистый…

– Да уж… На меня тоже поклёп наводят…

– На вас?!..

– Стать алкоголичкой и шалавой мне, оказывается, очень просто. Достаточно пройти и не поздороваться с бабушками-соседками возле своего подъезда. Что я по рассеянности делаю регулярно.

– Соседки же не знают, где вы работаете, а то бы языки свои попридержали бы.

– Я не обижаюсь. А вот, что вы белый и пушистый – не верю. Все вы мужики пушистые, когда вам что-то надо… А жаловалась она – супруга, на ваше, Семён, нежелание дочку родить. Ох… молодёжь, советую с этим не тянуть. Бабушкам и дедушкам внуки ой как нужны. Потом поздно будет.

И женщина вздохнула.

Совсем ещё не старая, и по-своему даже привлекательная, в крупных очках, в неизменной белой блузке с буржуазным бантиком из завязок у самой шеи, в тёплой безрукавке с большим вырезом, в длинной шерстяной юбке, она работала секретарём у Заковского уже много лет.

…Как и её начальник – латыш по рождению, Аделаида тоже родилась в Курляндской области, но в русской семье. Правда, тогда сына бедного лесника Эрнста Штубиса звали не Леонид, а Генрих. Аделаида была старше Генриха и жила рядом с Либавским городским училищем, откуда за участие в первомайской демонстрации её будущего шефа выперли после окончания второго класса. За свою революционную деятельность сын лесника – Штубис, потом часто сидел по разным тюрьмам и ссылкам.

Фамилию на Заковского, Генрих поменял, когда в июле 1917 года перешёл на нелегальное положение. Он возглавлял отряды специального назначения, подавлял восстания крестьян в Астрахани, Саратове, Казани… Был причастен к массовому террору и расстрелам несогласных с политикой партии большевиков… В 1918 году Заковский поступил на службу в ВЧК. В 1928 году Генрих-Леонид обеспечивал безопасность во время поездки Сталина в Сибирь. Энергичный чекист понравился руководителям ВЧК и с тех пор карьера латыша Леонида Заковского резко пошла вверх…

– Учту, обязательно учту вашу претензию к нам – мужикам, Аделаида Ферапонтовна.

– Учтите, учтите, молодой человек. Я вот спросить у вас хочу…

Секретарь развернула газету «Известия». – Супруга ваша говорила вы из Крыма?

– Я – считай, крымчанин, Наташа – нет. В Крыму и сейчас мои родители с сестрой и младшими братьями живут.

Пожилая женщина посмотрела на дверь кабинета начальника и слегка приглушённым голосом спросила: – Скажите Семён, вы как следователь, в курсе видимо… Она опять бросила взгляд теперь уже на входную дверь, – судя по процессам, в Крыму ещё остались еврейские поселения?

– Что вы, Аделаида Ферапонтовна. Остались, конечно. Раньше, с образованием колхозов, конечно, тяжеловато было. Первое время радовались обретённой земли, но потом… Отец и старшие братья на своём участке с ломами в руках долбили целинную землю, выкорчёвывали камни, пахали, сеяли. Жили впроголодь на хлебе и воде. Вы, наверное, не в курсе: евреи работали у себя на участке и в колхозе, считай даром. Скажите, ну что это за заработок 5-10 рублей за сезон? А зерно, что собирали, сдавали в колхоз по смешным ценам. Переселенцы, отец писал, ругались с представителями «Агро-Джойнта», что за кредиты зерно это собирали. А тут ещё наши знакомые из деревни Айбары36 приехали к нам. В их деревне проживало полторы сотни жителей, так татары весной 1928 года устроили там драку с переселенцами. Ночью кто-то в окно наших знакомых камень бросил, всю ночь у них за окном орали «бей жидов спасай экономию»… Всё было… Многие евреи после первого же года уехали.