Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите… - [5]

Каган смотрит на него с большим удивлением и с ехидной улыбочкой парирует:

— Таки пан антисемит?

— Таки пан просто хамит, — на автопилоте отвечает Рюриков, как всегда на эту фразу отвечал, и только потом до него доходит. — Мишка, ты что ли?

— Нет, блин, бек Коган-хазарский! Ты на кой, майор, за еврейскими войсками шестой день по пустыне гоняешься? Юморист, твою маму!

Глава четвертая Шестидневная пьянка

— Игорек! — вещал Великий каган-бек. — Вот скажи, я кто?

Дворец правителя за прошедшее с момента несостоявшейся битвы время был приведен в приличествующее проходящему мероприятию состояние и сильно напоминал дачу Петровича, оставшуюся в далеком и невозратимом будущем. Сам Мишка тоже принял вполне привычный вид. Разве что новое тело было значительно больше старого. Зато и пьянело куда меньше, а потому почти недельный загул не оставил на нем заметных следов. Ну почти…

— Ты… этот… — русский князь тоже держался молодцом, но всё же несколько хуже. Мысли немного путались. — Казан Булгарии! — сформулировал он, наконец, свою мысль.

— Ни фига! — отреагировал Петрович, пытаясь поймать убегающую сливу. — Булгары, которые волжские — они мусульмане. А Мишка — Базар Татарии! То есть, Татар Казании!

— Были мусульмане, — радостно сообщил бек, — мы их крестили!

— Это как? — вылупился Петрович.

— Загнали в Волгу и обрадовали, что Аллах их больше знать не желает! Сами же помогали!

— Когда?!

— Позавчера, — Миша задумался, — или позапозавчера… На третий день празднования нашего братания! Ты, Петрович, еще спрашивал, какой они будут конфессии! И решили, шо одесской, как только Одессу построим!

— Почему одесской? — не сдавался Петрович, смутно припоминая, было ли что-нибудь подобное.

— А почему нет? — в лучших традиция ответил Мишка. — Разве Одесса хуже Константинополя? Она гораздо лучше! Будет! А Стамбула не будет! Хрен туркам, а не Стамбул!

Игорь окинул боярина мутным взором, недрогнувшей рукой разлил по стаканам очередную порцию и, выпив, провозгласил:

— Петрович! Было! Кого-то купали! А ты, Мишаня, каган Хазарии! Во! То есть, главный среди евреев!

Коган взвыл, как будто ему прищемили мужское достоинство:

— Помилуйте, товарищ майор! Какие здесь к Хибиням евреи? Сала не жрут, представляешь? Самогону приличного днем с огнем не найдешь! И неприличного — тоже! Что это за евреи? Мало ли кто что читает! Мусульмане тоже все обрезанные, но они же не евреи! Единственный еврей во всей этой тряхомудии — я! И прикинь, тут нашлись уроды, которые пытались меня в чем-то обвинять!

— И де они? — спросил Великий князь, пытаясь попасть в рот какой-то странной закуской.

— Где-где? В пи… — каган посмотрел на хорошенькую девушку, массирующую ему пальцы ног, и поправился. — То есть, на арабском фронте! Где им еще быть! Те, кто пока живы. Я там такой штрафбат организовал! Как всех перебьют, подойду с основными силами и устрою маленький погром.

— Истинно восточное коварство, — грустно констатировал Петрович. — Миша, в тебе говорит кровь кагана.

— Петрович, — взревел Коган, — где я возьму другую кровь?! Ты же сам меня загнал в это тело! С местным уровнем медицины менять кровь немного рискованно. А с местным уровнем интриг — вообще самоубийство.

— Слушай, Миша, — вмешался князь, — а за каким хреном тебе сдались арабы?

— Да, — поддержал Асмунд, — точно. Они же сейчас культурные. У них наука, математика всякая. Они даже самогон уже гнать умеют!

— Русы тоже теперь умеют, — парировал Коган, — но из них не вырастают Ясиры Арафаты!

— Ты ж в Израиле никогда не был! — сказал майор.

— Во-первых, это легко исправить. Как лозунг: «Иерусалим должен быть еврейским». То есть, татарским! Тьфу, хазарским!

— Кстати, о татарах…

— Брось, Петрович! Перекрестим Чингисхана в Чингисхаема и скажем, что так и было. Тоже мне, проблемы.

— Не, бек, это ты гонишь. Он добром не согласится.

— А кто сказал, что добром? Хотя после хорошей пьянки с парой штофов самогона — согласится! Тоже мне, сотрясатель весенний!

— А во-вторых? — спросил Петрович.

— Что во-вторых? — вылупил глаза каган-бек.

— Ты сказал: «во-первых», значит должен сказать: «во-вторых».

— А о чем я сказал: «во-первых»?

— О Израиле. Кажется.

— А что мы там забыли?

— Или о Ясире Арафате.

— А-а… Во-вторых, мы так портим историю, что одному хрену известно, где будет пакостить этот самый Арафат. Может в Армении!

— Мужики, — привлек внимание князь, — давай еще по одной. За нас с вами, и за хрен с ними! Кстати, Петрович, если каган — Коган, то где Иштван с Готлибычем? В Венгрии и у фрицев?

— Сомнительно, — произнес боярин, — но я посчитаю.

— Когда?

— Как самогон кончится…

— Тьфу на тебя! — хором сказали оба правителя. — Не дай бог!

— Пока новую партию гнать буду, посчитаю, — поправился Петрович. — А вы лучше о боге подумайте. О религии, то бишь. А то у вас подданных всяких как грязи, а религии единой нет.

— Счас сделаем, — произнес Мишка, — долго, что ли!

— Без проблем! — подтвердил Игорь Олегович. — После шестой дозы соорудить мировую религию — как два пальца об асфальт. Труднее разнести ее по всему миру. Может не хватить штыков.

И оба Великих закончили:

— Но нам хватит!

Глава пятая