Земля Мишки Дёмина. Крайняя точка - [14]

Два средних брата Масловых были женаты и жили во второй половине дома. Их-то и причислял Иван Петрович к «остальным».

В доме Сергеевых стояли простые железные койки, большой деревянный сундук, грубо сколоченный стол, две скамейки да несколько табуреток. Одна — разбитая вдребезги — валялась у порога.

Усмирять Сергеева не пришлось. Шофер спал на кровати в одежде, широко раскинув руки. Жесткая рыжая щетина топорщилась на его подбородке и на давно не бритых щеках. На весь дом несло перегаром спирта.

— Так-то лучше, без лишней канители, — сказал Иван Петрович. Взял Сергеева за ногу, потом за другую, стащил с него валенки. — Ну-ка, Виктор, Николай, подсобите. Здоров битюг!

Братья сняли с Сергеева ватник, стянули стеганые брюки, уложили, как полагается, в постель. Пьяный только мычал.

Женщины успокаивали жену Сергеева. Платье на ней было разодрано, правый глаз затек синевой. Тут же стояла Нина в стареньком сатиновом платье. Она держала стакан с водой и на Мишку даже не взглянула. С печи испуганно смотрели Валерка и Зинка.

Братья Масловы потоптались, потоптались в комнате, неловко посочувствовали хозяйке и удалились. Нечего было больше здесь делать и Мишке с матерью: словами чужому горю не поможешь.

Возле калитки Демины столкнулись с Алексеем Вениковым. В руке у него была плетеная сумочка с белыми свертками.

Светила луна. В ее сиянии поселок Апрельский был сказочно красив. Алексей — в новой шубе, в фетровых валенках с калошами — тоже выглядел празднично и торжественно.

— Мария Степановна, мое почтение. Здоров, Миха! — приветствовал он Деминых. — С приятной погодой вас. В бане вот попарился. Потом в магазин заскочил. Жене, детишкам кое-что с получки купил. — Веников тряхнул авоськой. — А вы никак от Сергеевых? Беда с ним, с этим Сашкой! Сказывают, и работник неплохой, норму выполняет, а увидит бутылку — руки трясутся. Жена у него тихая, бессловесная, — глубокомысленно добавил он. — Ему бы такую, чтобы в ежовых рукавицах его держала, чтобы трепетал. У тебя бы он не запил, а, Маша? У тебя бы он по одной половичке ходил, на другую взглядывал.

Веников беззаботно расхохотался.

Мишкина мать укоризненно вздохнула:

— Эх, Алексей, Алексей!.. Чужую беду руками разведу… А помнишь, как с тобою маялись?

— Я моложе был, Маша. Перевоспитанию легче поддавался, — попробовал отшутиться Веников. — Ну и окружение, конечно, коллектив. Люди-то в нашей бригаде крепкие были. Помню, Андрей Михайлович после получки зовет: «Пойдем, Алексей, в сберкассу. Вот это тебе на питание, остальное — на сберкнижку». Сберкнижку кладет в свой карман. И попробуй кто подпоить, выволочку получит.

— Плохие вы товарищи, — с неожиданной яростью накинулась на него мать. — На глазах человек гибнет, семью вконец измучил… И зачем вас, таких равнодушных, в цеховой комитет выбирали?

Мать сердито схватила Мишку за руку и словно маленького поволокла за собой:

— Пошли, нечего с ним попусту болтать!

Алексей Веников так и остался перед калиткой — растерянный, с протянутыми руками. На пальце правой руки нелепо болталась авоська.

Мишка недоумевал, почему мать так рассердилась, накричала на Алексея Веникова…

Было поздно, браться за уроки не имело смысла. Тома и Тоня сами разделись и уже спали в своих кроватях. Мать расстроенная сидела за столом, подперев кулаками виски. Она неподвижно смотрела прямо перед собой и о чем-то думала.

Подойти бы к ней, ласково положить руку на плечо, сказать что-нибудь задушевное. С утра до вечера на работе, а пожалеть некому. Теперь, наверное, переживает и за Сергеевых и за то, что сгоряча обидела Веникова. Она такая…

Однако Мишка не дал выхода своим чувствам, постеснялся. Зачем-то подошел к окну, стал смотреть в ночную непроглядную темень.

Картишки засаленные

Нина заметила, что Мишка идет следом, и убыстрила шаги.

«Стесняется вчерашнего», — подумал он и нарочно приотстал. Но возле школьного двора перед Ниной неожиданно вывернулся сын кладовщика, шестиклассник Кешка Ривлин, ловко подставил ножку, и девочка с ходу кувырнулась в сугроб. Поднялась жалкая, несчастная, молча отряхнула снег с шубейки, с рукавичек и пошла прочь. Кешка беспечно захохотал:

— Видал, Миньша? Акробатика первый сорт!

— Это не акробатика! Смотри, Кеха, как надо!

Мишка двинулся на него грудью, притиснул к забору, левой рукой нагнул Кешкину голову, а правой хлопнул по шее.

Розовое веснушчатое Кешкино лицо пожелтело, а толстые яркие губы задергались.

— Ты что дерешься? — плаксиво завопил он.

— Я пошутил, для тренировки, — ехидно усмехнулся Мишка и, прищурившись, прошипел: — Попробуй задеть ее еще раз — узнаешь, как репу сеют!..

…Нина Сергеева сидела на своем месте. Увидела Мишку — потупилась, принялась торопливо выкладывать из портфеля тетради.

Мишка как ни в чем не бывало бросил на парту сумку, с равнодушным лицом присел рядом.

Он сочувствовал девочке: иметь такого отца — мало хорошего. Но Кешке досталось за подлость. Будь на месте Нины кто-то другой, Мишка все равно бы вступился.

В коридоре отбренчал звонок. Начинался школьный день.

На большой перемене к Мишке подошли Семен Деньга и Олег Ручкин. Мишка смутился. После того, как наговорил вчера с три короба про Олега, стыдно было смотреть ему в глаза. Но Олег пожал Мишке руку, как хорошему другу, встреча с которым очень приятна.