Земля людей — земля языков - [11]

Если прародина индоевропейцев была в Малой Азии, то дальнейший их путь должен был лежать через Балканы. Отсюда скотоводческие племена индоевропейцев двинулись по Дунаю, в глубь Европы, и на восток, на территорию нынешней Украины, на Северный Кавказ и дальше, вплоть до Средней и даже Центральной Азии. Часть племен при этом могла оставаться на месте, часть — возвращаться с востока на запад. И спустя многие века после того, как часть индоевропейцев ушла в Индию и Иран, а часть — в Западную Европу, некоторые племена могли кочевать по просторам степей от Днестра до Каспийского или Аральского морей. Вероятно, именно этими последними кочевниками-индоевропейцами были скифы.

Проанализировав дошедшие до нас скифские слова и язык осетин, потомков скифов, профессор В. И. Абаев пришел к выводу, что именно скифы были тем народом, «который удержался на своей родине на юге России и продолжал много веков сохранять контакты с другими народами Средней и Восточной Европы, в том числе и с предками тохаров, обосновавшихся в начале новой эры в Центральной Азии». Иначе нельзя объяснить, каким образом оказались общие слова в осетинском и тохарском языках: ведь в историческое время между ними не было никаких контактов, а этих общих слов в других индоевропейских языках нет.

Верна ли эта гипотеза — покажет будущее. Но и сейчас ясно, что с древнейших времен по великой степи от Дуная до Алтая кочевали племена скифов и лишь в первые века новой эры они исчезли, сметенные движением кочевых народов, говоривших на иных наречиях.

Тюркское море

От Желтого моря до Черного моря

Историки древнего мира и средних веков образно называли Центральную Азию «Кратер народов». И действительно, на протяжении почти двух тысячелетий выходили отсюда многочисленные народы и словно море разливались по великой степи, протянувшейся от Желтого моря до Черного моря. Около трех тысяч лет назад сложилось кочевничество в суровых центральноазиатских степях. Телегу поставили на колеса, шалаш заменила войлочная юрта, были выведены новые породы лошадей, резвых, выносливых, неприхотливых. Первобытный родовой строй начинает сменяться строем классовым. Возникают первые государства кочевников. Еще до начала новой эры объединяются в могучую силу племена хунну, затем в Центральной Азии рождаются государства сяньбийцев, жуаньжуаней, тюркютов, уйгуров, кыргызов. Их владения охватывают не только родные степи. Кочевники овладевают Китаем и Средней Азией, территорией нынешнего Казахстана и Поволжьем, а затем становятся постоянной угрозой для Византии и молодых славянских государств, прежде всего для Киевской Руси.

Борьбе с «погаными» кочевниками отдают все силы киевские князья (а Святослав гибнет в битве с печенегами). Нашествие гуннов, потомков древних хунну, повергает в ужас Европу. «Их набег — удар молнии, — пишет о печенегах византийский историк XI века, — их отступление тяжело и легко в одно и то же время: тяжело от множества добычи, легко — от быстроты бегства. Нападая, они всегда предупреждают молву, а отступая, не дают преследующим о них услышать. А главное — они опустошают чужую страну, а своей не имеют… Самое худшее то, что они своим множеством превосходят весенних пчел, и никто еще не знал, сколькими тысячами или десятками тысяч они считаются: число их бесчисленно».

А вот что пишет византиец XII века о половцах (соперниках, а порой и союзниках печенегов): «Это летучие люди, и поэтому их нельзя поймать. Они не имеют ни городов, ни сел, оттого за ними следует зверство… Волчьи обычаи воспитали таких людей: дерзкий и прожорливый волк легко обращается в бегство, когда появится что-либо страшное. Точно так же и этот народ».

Вслед за полчищами гуннов, печенегов, половцев, аваров, булгар на Европу обрушивается еще более страшный враг, бесчисленные орды Чингисхана. Проходит несколько веков — и новая опасность нависает над Восточной Европой. Пришедшие из глубин Азии турки-османы захватывают Константинополь, покоряют народы Балканского полуострова и угрожают Вене. Всего лишь сто лет назад удалось южным славянам, с помощью братского народа России, сбросить турецкое иго. «Азиатская опасность», бывшая столько веков постоянным кошмаром для народов Европы, становится достоянием истории.

Передвижение кочевников по пространствам великой степи интересует не только историков средних веков и древнего мира. Не меньшее внимание уделяют этим походам длиной в тысячи километров и лингвисты. Ведь только приняв во внимание движение племен и народов от Желтого моря до Черного моря, можно объяснить, почему в Молдавии и в Туве звучит родственная речь, почему язык чувашей на Волге похож на язык турок Малой Азии, почему многочисленные народы, разбросанные по огромным пространствам Азиатского материка, объединяются древним родством, прежде всего языковым.

Родство языка туркмен, турок, казахов и многих других народов было замечено давно. Девятьсот лет назад замечательный ученый средневековья Махмуд Кашгарский написал «книгу, которая не имеет себе равных». Называлась она «Диван тюркского языка» («диван» — слово арабское, означающее «записи, сборник записей, книга»). Автор хотел доказать, что тюркская речь не уступает в гибкости и красоте арабской, и дал в своем «Диване» ее грамматику, провел сопоставления различных тюркских наречий между собой, показал, что прежде они различались мало, но со временем разошлись, отметил, в чем же заключаются эти расхождения.