Земля любви, земля надежды. Испытание чувств - [34]

— А вы не знаете, почему Тони ушёл из дома тестя и жил здесь один, без жены? — спросил Женаро у Мадалены.

— Потому что она изводила его ревностью. Камилия очень ревнивая! Она до сих пор думает, что Тони любит ту итальянку, Марию.

— А вы как думаете? Это действительно так?

— Я знаю точно, что он не может забыть свою Марию. Он сам это говорил, — сообщила Мадалена.

Дженаро сокрушённо покачал головой:

— Ну и дела!.. А почему же он снова сошёлся с Камилией?

— Наверное, пожалел её. Она очень любит Тони! Ушла за ним из богатого дома, теперь ютится в малюсенькой комнатке, сама готовит еду, стирает, гладит. И ревность свою сильно поумерила. Вообще она хорошая девушка, Тони с ней повезло.

— Мне она тоже понравилась, — вздохнул Дженаро и попросил Мадалену проводить его к Камилии.

Тони был в это время на работе, и Дженаро получил возможность поближе познакомиться с невесткой, поговорить с ней наедине.

Камилия рассказала ему, как Тони появился у них в доме, и она сразу же в него влюбилась, а потом, когда он работал в художественной мастерской, тайком покупала там картины, чтобы он мог получать хоть какие-то деньги.

— Тони очень гордый, — говорила она. — Отказался от помощи моего отца, работает грузчиком. А ведь он талантливый музыкант и художник! У меня сердце кровью обливается, когда вижу его огрубевшие руки — в мозолях и ссадинах!

— Хорошо, что ты это понимаешь, — растроганно произнёс Дженаро. — Тони действительно прекрасный музыкант. Но пианисту очень трудно здесь найти работу, практически невозможно. Уж я-то знаю!..

Они ещё долго беседовали, и Дженаро узнал, как Камилия дважды уходила из дома, следуя за его сыном, — сначала в мастерскую Агостино, а затем сюда, в бедняцкий квартал.

— Я очень люблю Тони и пойду за ним хоть на край света, — призналась Камилия. — Всё выдержу, только бы мы были вместе! Я уже многое пережила и теперь никакие трудности меня не пугают. Мне только жаль нашего ребёночка, который умер, едва появившись на свет. Но иначе, наверное, и не могло быть, потому что Тони тогда ещё не был готов к рождению ребёнка, он всё время думал о Марии, которую вы, конечно, знаете.

— Да, знаю, — вынужденно подтвердил Дженаро.

— А какая она? Очень красивая?

— Да, красивая. Но не красивее тебя, поверь мне!

Дженаро не лукавил, говоря это Камилии. Она не уступала Марии ни в красоте, ни в сердечности. А сколько добра сделали Тони она и её родители! Приютили его здесь, на чужбине, приняли в свою семью как сына. Разве такое можно забыть и ответить на добро злом? Нет, нельзя, — решил, наконец, Дженаро и, когда Тони пришёл с работы, сказал ему, что у него очень хорошая жена. Тони этому искренне обрадовался.

— Да, Камилия — замечательный человек! — подтвердил он. — Я стольким ей обязан! Ведь это она тебя отыскала. Её любовь способна творить чудеса!

Поскольку их разговор происходил в душе, где Тони мылся после работы, и Камилия не могла их слышать, то Дженаро прямо спросил:

— А ты любишь её, сынок?

Тони понял, что имел в виду отец, и ответил с предельной честностью:

— Ты хочешь знать, забыл ли я Марию? Нет, не забыл, и часто её вспоминаю. Но Камилия мне тоже дорога. Я люблю её по-своему, иначе бы и не женился на ней. Знаешь, я ведь вначале попал в другую семью, к очень хорошим людям, где была добрая и красивая девушка Эулалия, которая тоже в меня влюбилась. Но почему-то же я не ответил на её любовь! А на Камилии вот женился, причём аж два раза — по католическому обряду, а потом и по иудейскому.

— Ну что ж, сынок, я желаю тебе счастья, — сказал Дженаро, не уточняя, какой смысл он вкладывает в эти слова.

Более подробно он разъяснил это Мариузе, когда вернулся в пансион и она спросила его:

— Ну что, вы рассказали Тони про внука?

— Нет. И не буду рассказывать, — ответил Дженаро с такой тоской в голосе, от которой у Мариузы больно сжалось сердце. — Представляете, как это ужасно: я никогда не скажу Тони, что держал его сына вот на этих руках, играл с ним, целовал в макушку и в пухленькие щёчки!.. Я люблю внука и Марию, но Камилия так много сделала для моего сына... Сейчас их семейная жизнь наладилась, и я не хочу вносить в неё смуту. Пусть Тони живёт с Камилией, раз уж так сложилась его судьба.

— Что ж, может, вы и правы, — поддержала его Мариуза. — Лучше положиться на судьбу, чтобы ненароком опять не навредить сыну. К тому же, от Марии нет никаких вестей, наверное, она помирилась с мужем. А о мальчике беспокоиться не стоит — он живёт с родной матерью.

— Нет, о внуке я буду беспокоиться всю жизнь, — сказал Дженаро. — Мария, конечно, его не обидит, но я не могу смириться с тем, что он будет воспитываться в семье этого фашиста!

Дженаро так расстроился, что даже заплакал, и Мариуза, не зная, как его утешить, попыталась перевести разговор на другую тему:

— Скажите, а Жозе Мануэла вы там не видели? Он уже вернулся из Рио?

— Да, вернулся, — ответил Дженаро. — Похоронил отца и приехал обратно. Скоро будет защищать диплом. Он предлагает Нине уехать вместе с ним, а она сомневается, не хочет оставлять здесь дону Мадалену. Я сказал ей прямо: если любишь, то не расставайся со своим Жозе Мануэлом, вспомни, как Тони потерял Марию, и бери пример с Камилии.