А гроза набирала обороты. Редкие тяжелые капли постепенно сменились сплошным водным потоком, который уже не могла сдержать и крона гигантского дуба. Он задумчиво рассматривал мощный искореженный временем ствол древнего дерева. Погладив рукой морщинистую кору, вдруг ясно ощутил ответный ментальный толчок. Дерево было живым, оно обладало пусть и примитивным, но сознанием, а возможно, лишь отголоском сознания более мощного существа. Усилив ментальное видение, Стас заметил светло-зеленые линии биополя, струившиеся из земли и оплетавшие ствол замысловатым узором.
Стас набрал полные легкие воздуха. Неужели эта газовая смесь может быть такой свежей и чистой, напоенной тысячами ароматов, складывающимися в замысловатый пряный букет? И это на окраине промышленного города, окруженного со всех сторон заводами. Да, Земля была еще жива. Земля еще не подозревала, что ее может ждать через какое-то мгновение. Что такое два года по сравнению с прожитыми пятью миллиардами лет? Всего лишь миг. Миг между прошлым и будущим. В голове зазвучал куплет знакомой песни:
Призрачно все в этом мире бушующем,
Есть только миг, за него и держись,
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется «жизнь».
Что ж, «будем жить», как сказал известный киногерой, направляя горящий самолет на железнодорожный состав с горючим. Стас медленно пошел к машине. Мощный дизельный двигатель ровно и уверенно урчал невдалеке. А ведь прошло не более семи минут субъективного времени. «Я ведь даже двигатель не глушил, когда выскочил по нужде», – Стас горько улыбнулся.
Знакомая дорога заняла не более двадцати минут. Путь был известен Стасу сразу в двух временных измерениях. Вот здесь его догнал «Ровер» Быка, и ему впервые в жизни пришлось убивать живых людей. А вон там, чуть дальше, он уже поворачивал в сторону дачного массива – там находится АЗС, на которой он встретил Сашку. Улыбающееся девчоночье лицо встало перед глазами, и на них непроизвольно навернулись слезы.
С потаенным страхом Стас въезжал в незакрытые ворота своей дачи. Ливень задержал августовский рассвет, и на улице было достаточно темно. В окнах горел свет, мелькала знакомая до боли фигура его жены, из дома доносился дразнящий аромат заваренного кофе.
– Что, милый, рыбалка сорвалась? – в проеме двери в легкой полупрозрачной ночной рубашке, держа в руках дымящуюся чашку кофе, стояла его жена. Любимая и единственная женщина. Его Валя. – Быстро же ты вернулся, горе-рыбак. Стас, а что с твоими волосами? А одежда? – осколки кофейной чашки зазвенели, рассыпаясь фарфоровой пылью по каменному настилу.
– Как же давно я здесь не был! – Стас обнял жену за талию. – Пойдем, родная. Мне придется рассказать тебе слишком много. Но это потом…
