Земля. Долгий путь вокруг - [88]

Я стал слишком самоуверенным и не особенно осторожничал, перепрыгивая через ямы и перелетая колдобины. Мы с Чарли ехали по двум сходящимся в отдалении колеям, и, стараясь обогнать его, я угодил во впадину.

И хоть я видел, что с другой стороны выбраться не смогу, все-таки самонадеянно подумал, что стоит попробовать. А в итоге навернулся. В начале путешествия моя гордость, несомненно, была бы уязвлена, но поскольку теперь уже падения стали делом привычным, на этот раз я лишь рассмеялся. Я не ушибся. Практически не пострадал и мотоцикл. Он, бедный, уже столько всего вытерпел, а последние две недели я вдобавок кормил его исключительно низкокачественным семьдесят шестым бензином, и все равно мой BMW жал что надо — чудо, а не машина. При падении разбился поворотник и треснула скоба для кофр, которую я стянул так же, как до этого Чарли, когда он чинил раму у Клаудио.

Примерно через десять минут на большой скорости упал и Клаудио. Он ехал через борозды и попытался избежать ямы с водой, однако угодил в нее колесом и слетел с мотоцикла. При падении он здорово ударился грудной клеткой — настолько болезненно, что потом даже не смог завести Красного Дьявола с ножного стартера.

— Как твои ребра, Клаудио? — спросил Чарли. — Не то чтобы я очень тревожусь…

— В порядке, — ответил Клаудио, однако по тому, как он стоял, мы видели, что ему очень больно.

Чарли отдал ему свой мотоцикл, а сам последние несколько километров до лагеря ехал на Красном Дьяволе. Внезапно грунтовка снова сменилась асфальтом. Вот и все! Больше ни ухабов, ни грязи, ни пыли. Асфальт до самого Улан-Батора, а после столицы до самой российской границы. Для Чарли это оказалось слишком. Он слез с Красного Дьявола и распластался на дороге.

— Аааах! — вздохнул он. — Ну до чего же чудесный асфальт! Посмотрите, какой он гладкий! А какой твердый и теплый!

— И это в Монголии… — вставил я.

— Ммммм-а! — Чарли поцеловал дорогу. — Ах, до чего же здорово!

— Чарли, — позвал я его, — поехали. Мы почти у цели, ну же!

— А где мы?

— Мы здесь. А лагерь — там. Давай, вперед!

— Я не прочь бы поваляться здесь полчасика. Просто понаслаждаться асфальтом.

— Увидимся там, — сказал я, указывая на юрты.

— Не понял! — притворно возмутился Чарли. — Мы проехали вместе через всю Монголию, и теперь он посылает меня на фиг. Знаешь что? Все, между нами все кончено. Да я видеть тебя не желаю!

А ведь в шутке Чарли была и доля истины. За семь с лишним недель путешествия мы друг другу здорово осточертели. Мы решили избавиться от палатки, которую делили с самого Казахстана, и обзавестись в Улан-Баторе одноместными. Мы поняли, что больше не можем выдерживать друг друга по двадцать четыре часа в сутки. Это уже слишком. Человеку нужно время от времени побыть одному, чтобы не чокнуться. Мы доехали до портового лагеря, где впервые за десять дней приняли душ. Мы были чуть живы: еще бы, совершить пробег почти триста двадцать километров до Хархорина, бывшего в древности столицей Чингисхана, откуда он правил империей, простиравшейся от Вены до Пекина.

На следующее утро Клаудио выглядел ужасно. Из-за боли в груди он даже не спал.

— Я не мог лечь, — сказал он. — Я сперва думал, что это просто ушиб, но как только попытался лечь, грудь пронзила адская боль. Наверное, я сломал ребро. Хотелось бы надеяться, что нет, ведь для меня это будет означать конец путешествия. — Тем не менее, Клаудио дотащился до Красного Дьявола и залез на него, чтобы проехать последние четыреста километров до Улан-Батора. Было очень холодно, в лицо бил ветер, и я очень устал уже в самом начале. После обеда началась длинная полоса прямого асфальта, засияло солнце. Глаза слипались, и мне приходилось орать на самого себя, чтобы не заснуть, но в конце концов мы добрались-таки до Улан-Батора. Подъехали к гостинице и встретили там Теда Саймона, поджидавшего нас в фойе. Да о таком мы и мечтать не могли.

Между прочим, частично именно из-за Теда, который за четыре с половиной года объехал мир на мотоцикле, описав затем свои приключения в «Путешествиях Юпитера», я и оказался сейчас в Монголии. Для меня он был в некотором роде героем, и меня вдохновила на кругосветку его книга.

— Если кто и виноват в том, что я ввязался в эту авантюру, — сказал я, — то только ты, Тед.

До чего же здорово было поболтать с ним на равных, сравнить дорожный опыт. Тед совершал путешествие совсем по-другому. Он отправился за свой счет, большую часть пути проделал в одиночку, и у него не имелось временных ограничений. А еще у него была совершенно другая философия. Тед говорил, что путешествие и состоит именно из таких задержек, и он был прав, но мы не могли позволить себе их слишком много, и поэтому беспокоились, что у знаменитого Саймона сложится неверное представление о нашем предприятии.

Но он был сама доброта. Теду было уже семьдесят три, а он недавно вернулся из такого же путешествия, совершив его во второй раз. Он ехал тем же самым маршрутом, но обнаружил, что со времени его первого кругосветного путешествия мир большей частью изменился, и в худшую сторону. Поскольку сам Тед в 1973 году отправился в путь в простой кожаной куртке, отороченной овчиной, и ехал на обычном «Triumph Tiger», мы считали, что он с презрением отнесется ко всему нашему оснащению — GPS-навигаторам, спутниковым телефонам и супернавороченным мотоциклам. Ан нет.