Земля. Долгий путь вокруг - [81]

Слушая Дэвида, я вспомнил предыдущий вечер, когда мы ели в юрте яички, а потом вышел наружу позвонить Ив. Отойдя от лагеря, я стоял под дождем, наблюдая, как собирают стадо сыновья удивительно радушной семьи кочевников. У них было около четырехсот голов скота — коз, овец, коров и яков. Солнце село уже около часа назад, тьма все сгущалась. И вид этих парней за работой — на фоне темнеющего неба вырисовывались силуэты всадников, скачущих по равнине, — был воистину прекрасным зрелищем. Словно бы тени из глубины веков: всадники и животные, очертания которых смягчаются дождем. Очень красиво, и это тронуло меня до глубины души.

— Но в конечном счете, Юэн, вам решать, — оказывается, Дэвид еще не договорил. — Я же все понимаю, прошлой ночью шел дождь, и теперь дороги из труднопроходимых превратились в совсем непроходимые, повсюду эта гребаная грязь, а в траве полно ям, так что, ясное дело, нелегко. Решать только вам, но я-то заметил, что эта страна вас уже сразила наповал. Подумайте об этом, Юэн. Даже если вы приедете в Нью-Йорк неделей позже, разве это будет так важно?

К тому времени, когда Дэвид закончил свою речь, я полностью передумал. Он был прав. Возможно, я уже никогда не окажусь в Монголии вновь и всегда буду жалеть, что поддался минутной слабости. Я объяснил все это Чарли, и он понял.

— Давай тогда откорректируем маршрут, — предложил он.

— Нам действительно надо изменить наш план, — сказал я. — Давай будем ехать столько, сколько сможем за день. Мы всё говорили, что перестанем гнаться за графиком, однако на самом деле все так же рвались в Улан-Батор, чтобы успеть туда к субботе. Но если мы зациклимся на сроках, то можем угодить в аварию почище Расса. А нам это надо?

Чарли достал карту, и мы ее как следует изучили.

Там имелась толстая красная линия, которая, быть может, ничего и не означала, однако она казалась более прямым путем до Улан-Батора.

— Давай по ней и поедем, — резюмировал Чарли. Возможно, доберемся благополучно, а возможно, и заедем в никуда.

— Звучит неплохо, — объявил я. — Ну так в путь.

Но Чарли непременно хотел встретиться с Рассом и Дэвидом. Желал убедиться воочию, что с ними все в порядке, тогда как мне было жалко терять на это время.

— Слушай, пусть сами разбираются, — говорил я. — У нас и на себя-то времени едва хватает. Нам не нужны еще и их проблемы.

Также меня беспокоило упорное нежелание Чарли ночевать в палатках на открытом воздухе, и, по его мнению, всем вместе ехать будет много проще. Проще-то проще, однако такой толпой познакомиться с местными и увидеть все красоты страны будет сложнее. Когда мы втроем — только Чарли, Клаудио и я — может произойти все, что угодно. Мы можем заночевать в юрте у каких-нибудь кочевников. А утром всяко соберемся быстрее, чем если бы путешествовали большой группой. Поэтому я хотел отделаться от сопровождающих и путешествовать самостоятельно.

Пока мы совещались, наши монгольские ангелы-хранители починили мотоцикл Клаудио и исчезли за своей машиной. Они появились вновь с маленькой зеленой пластиковой канистрой.

— Им нужен бензин, — решил я.

Тут один из них сказал что-то по-монгольски, но слова «водка, водка» разобрать было несложно. Отвинтив крышку канистры, он предложил ее Чарли. Наверное, мало какое дело в Монголии заканчивалось без этого, и ремонт нашего мотоцикла не стал исключением. Как ни прискорбно, но из всех русских традиций, что Монголия почерпнула при коммунистах, самым устойчивым наследием оказалось пристрастие к обильным возлияниям, до этого не являвшееся частью национальной культуры. Покончив с формальностями монголы укатили на своем оранжевом внедорожнике, а мы продолжили свой поход на Баруунтуруун.

Чарли: Ясное дело, мы снова не раз падали. А Красный Дьявол, как нетрудно догадаться, опять сломался. Мне это страшно надоело, — вот ведь черт дернул нас купить такой хлам. Если бы мы держались вместе с группой поддержки, то Клаудио мог бы ехать в одной из их машин. На этот раз к нам на помощь пришли другие монголы. Двое были одеты в западную одежду. Третий, девяностосемилетний старик в пурпурной шелковой тунике и штанах, розовом шарфе, обмотанном вокруг головы, сидел в стороне, покуривая длинную деревянную трубку с металлической чашечкой и наблюдая, как двое помоложе возятся со сцеплением. Посмотрев на наши фирменные инструменты, разложенные на траве, один из монголов что-то сказал другому. Оба разразились смехом, и я понял, о чем они говорят. Мол, инструменты-то есть, а как сделать, эти ребята не знают. На ремонт у них ушло совсем немного времени. Когда он был закончен, старик предложил нам по щепотке нюхательного табака. Б ответ мы подарили ему упаковку кендальского мятного печенья и пару маленьких бутылочек виски.

Я смирился с тем, что мы не поедем в Россию. По дороге я думал об этом. Путешествие занимало лишь три-четыре месяца моей жизни, и пора бы уже повзрослеть и перестать тосковать по дому. Мне стало стыдно, что я готов был сбежать из Монголии. «Просто успокойся и наслаждайся путешествием, говорил я себе, — хватит дергаться». И пока я размышлял об этом, впереди показался Баруунтуруун. Наконец-то город. Но сначала надо было переправиться через реку. Поблизости находился деревянный мост, но он был в ужасном состоянии. Опоры выглядели весьма хрупкими, а настил представлял собой небрежно скрепленные доски и шпалы. Полагая, что вес мотоцикла он не выдержит, я снял ботинки, носки и брюки.